Робин Гуд

Интерес к балладе, зародившийся в XVI веке, не исчезал и в дальнейшем. В начале XVIII века в английской литературе произошло так называемое «возрождение баллады» (англ, ballad revival)[410]. Публика признала за этим жанром высокие художественные достоинства. К примеру, поэт и драматург Джозеф Аддисон (Joseph Addison; 1672—1719) восхвалял его за «прелесть простоты» (цит. по: Horgan 2015: 12). Еще большую популярность баллады обрели в эпоху сентиментализма (с 1720-х годов) — во многом благодаря изображаемым в них картинам природы, естественным чувствам и сценам из жизни обычных людей. Всё это не могло не поднять литературный статус данных произведений — их стали издавать в виде сборников, куда входили в том числе и тексты о Робин Гуде. Таким образом, старинные английские и шотландские баллады были открыты, можно сказать, заново, выделены из общей массы народных песен, а профессиональные поэты и образованные представители аристократии начали писать стилизации по образцу фольклорных произведений. Так этот жанр впервые проник в «высокую» литературу.

Выдающаяся заслуга в «открытии» баллад принадлежит Томасу Перси. В его трехтомный сборник «Памятники старинной английской поэзии», объединивший сто восемьдесят текстов и вызвавший в Англии огромный всплеск интереса к фольклору, вошло большое количество подлинных народных «историй»: «Леди Маргарет и милый Уильям» («Lady Margaret and Sweet William»), «Охота в Чевиотских холмах» («Chavy Chase»), «Битва при Оттерборне» («The Batde of Otterbum»), «Сэр Патрик Спенс» («Sir Patrick Spens»), а также некоторые произведения о Робин Гуде.

К концу XVIII века баллады достигли пика популярности. Их коллекционировали и исполняли — это считалось модным. В любом литературном журнале можно было встретить как подлинные тексты, так и стилизации под фольклор, с самыми разными подзаголовками: «легендарная», «новая», «пасторальная», «англосаксонская», «шотландская», «цыганская», «американская», «вест-индская» и т. д. В упомянутом сборнике Т. Перси встречались также «ужасные баллады» (англ, horror ballads), повествующие о страшных, сверхъестественных происшествиях. По их образцу возник литературный жанр «готической баллады» (англ, gothic ballad) — фантастической, мрачной, с бурными страстями. Появились и так называемые «лирические баллады», полные пейзажных зарисовок, тонких эмоций и философских размышлений; это определение было введено поэтами У. Вордсвортом и С.Т. Колриджем, которые таким образом озаглавили свой сборник («Lyrical Ballads»; 1798). Его название отражало смелую авторскую концепцию, ибо с понятием «баллада» до сих пор связывалось представление о повествовательном, а не о лирическом жанре. Войдя в творчество выдающихся поэтов XVIII—XIX веков (У. Вордсворта, С.Т. Колриджа, Р. Саути, П.-Б. Шелли, Дж. Китса), народная баллада, с ее сюжетами, образами, стилистикой, стала общим достоянием английской поэзии, а ее форма сделалась средством воплощения новых идей.

Интерес к этому жанру во второй половине XVIII — начале XIX века стал поистине международным. Так, в Германии большим успехом пользовались английские сборники баллад, а «Ленора» («Lenore»; 1773) Готфрида Бюргера, в свою очередь, была переведена на английский язык и нашла множество поклонников.

Таким образом, обращение к легенде о Робин Гуде на рубеже XVIII и XIX веков и поиск в ней новых смыслов выглядит довольно закономерно. Почва для этого была вполне подготовлена. Потенциал робин-гудовской легенды оценили самые разные писатели, и в их числе Вальтер Скотт. В его обработке история о знаменитом изгнаннике (роман «Айвенго», опубликованный в 1819 году) обрела новый колорит и оказала влияние даже на историческую науку. Примеру шотландского романиста последовал французский историк романтического направления Огюстен Тьерри, автор «Истории завоевания Англии норманнами» («Histoire de la conq^te de PAngleterre par les Normands»; 1825), популярной не только в научных кругах, но и среди рядовых читателей. В предисловии к своему труду Тьерри писал, что к идее представить историю средневековой Англии в контексте столкновения и взаимодействия двух народов — норманнов и саксов — его подтолкнуло чтение «Айвенго». В «Истории завоевания...» он назвал Робин Гуда англосаксонским патриотом, боровшимся против захватчиков. Иными словами, художественное произведение показалось Тьерри достаточно убедительным источником, однако при этом сам он отнес похождения лесного стрелка не к XII веку, как Вальтер Скотт, а к эпохе Вильгельма I Завоевателя (1066—1088 гг.).