Робин Гуд

Однако Великая хартия вольностей утвердила идею справедливости и законной борьбы с тиранией уже в новых культурно-исторических реалиях — тех самых, в которых складывался и цикл баллад о Робин Гуде.

Согласно средневековой теории государства, получившей распространение благодаря трудам Августина Блаженного и Фомы Аквинского, человеческие законы должны следовать законам природы, которые, в свою очередь, отражают вечные и незыблемые Божьи законы. Из последних же логически вытекают основные принципы и этические нормы, которые универсальны и обязательны для всех. Эти принципы — такие как честность, чувство собственного достоинства, признание за всеми определенных гражданских прав, моральный долг, обязывающий помогать ближнему, — становятся рациональным этическим идеалом. Государство, таким образом, выступает как средство оптимальной реализации социальной и политической природы человека, а также достижения общего блага; подчинение же природному порядку обеспечивает гармонию, добродетель и счастье, тогда как нарушение естественных законов приводит к хаосу и бедам. Пока официальная власть поддерживает себя естественно-законными способами, человек обязан повиноваться вышестоящим органам и лицам. Но если сочиненный людьми закон начинает противоречить естественному, человек вправе оказать сопротивление — указание на это, в частности, находится в «Сумме теологии» Фомы Аквинского:

Человек обязан повиноваться светским князьям в той мере, в какой этого требует правосудность. Поэтому если власть князя узурпирована непосредственно им или если он предписывает что-либо неправосудное, то его субъекты если и должны повиноваться ему, то разве что акцидентно, дабы избегнуть опасности или бесчестья.

Фома Аквинский 2013: 660

Судя по подаваемым в английский парламент петициям против чиновничьего самоуправства и тирании местных лордов, по песням и дидактическим поэмам, рисующим тяготы бедняков и бесчинства богачей, по народным манифестам времен крестьянской войны 1381 года и восстания Джека Кэда в 1450 году, влияние этих идей на политическую практику XIV—XV веков было очень существенным.

Итак, справедливое значит естественное (Божественное). Эта формула была хорошо усвоена народным сознанием, а потому и герой-рыцарь, и герой-йомен выступают защитниками «естественного» — того, что в балладах о Робин Гуде называется словом «ordre» (среднеангл. — букв.: «порядок», «то, как должно быть»). «Ordre» в них противопоставлен закону (англ, law), всегда приходящему извне. Можно сказать и так, что «ordre» — это характерная принадлежность условного мира баллад, с его вольностями и представлениями о свободе, a «law» — принадлежность мира исторического, реального, который, вторгаясь в лице чиновников, священнослужителей и солдат в идиллический «зеленый лес», напоминает о себе самым неприятным образом. Где law — там и повешение, и объявление вне закона (англ, out-law). В свою очередь, ordre представляет собой неписаные правила, «обычаи». Такие понятия, как учтивость, гостеприимство, верность обещаниям, благодарность, правдивость, также относятся к сфере ordre.

В представлении вольных стрелков, ordre выступает не только в качестве ориентира для их сообщества, но и мыслится таковым для всех остальных людей. Несколько примеров тому мы находим в «Деяниях», в частности в эпизоде, в котором шериф обещает Робину больше никогда не преследовать вольных стрелков; таким образом, верность клятве, тем более данной на оружии, их предводитель считает непреложной. Нарушение же подобной клятвы — тяжелейшее преступление в том мире, где властвует ordre. А потому изгнанник ждет «игры по правилам» даже от своего злейшего врага, шерифа:

«Клянись теперь же на мече —
Тогда пойдешь домой, —
Что перестанешь с этих пор
Гоняться ты за мной.

И если йомены мои
Попросят, будь готов
(Целуй клинок — клянись, шериф!)
Им дать еду и кров».

В представлении же шерифа предателем и изменником является Ричард Ли, поскольку тот нарушает официальный закон (law): рыцарь дает убежище преступникам и тем самым восстает против верховной власти, оказываясь их сообщником.

Шериф не признаёт ordre, однако для короля Англии это понятие наполнено тем же смыслом, что и для бернисдейлского, позже Шервудского, изгнанника, ведь Эдуард, в отличие от шерифа, обладает теми же качествами, что и Робин: он справедлив, щедр, весел, вспыльчив, но отходчив. Взгляд на мир роднит государя с его строптивым, но морально почти безупречным подданным.