Робеспьер

Наиболее раннее из них было составлено аббатом Пруаяром, который знал Максимилиана де Робеспьера в коллеже Людовика Великого, где был префектом; он также знал его семью, когда жил в Аррасе. Вынужденный эмигрировать в начале 1790-х гг., он глубоко враждебен к Просвещению и Революции, которые он считает "карой" для "виновной" нации. В "Жизни и преступлениях Робеспьера" (1795), он радуется, что "тиран" был "убит своими", но сожалеет, что его дух и "ненависть к королям" уцелели в "многочисленных последователях". В то время, как он опасается, как бы Революция не распространилась на Европу, он намерен проделать работу историка и моралиста, исследуя портрет "порочного" героя, и не боясь перейти границу. Произведение, всё же, не было проигнорировано, так как оно упоминает эпизоды из жизни Робеспьера, о которых недостает информации.

Согласно Пруаяру, уже в ребёнке и молодом адвокате зарождается "чудовище". Так он посвящает первый из трёх "периодов" в своем сочинении "частной жизни Робеспьера", которую он оценивает как замешанную на самолюбии и лицемерии; он заявляет о "пороках" публичного человека. Именно в конце XVIII столетия "истории частной жизни" формируются как жанр, успех которого укрепится в первой половине следующего века. Они претендуют на объяснение общественной жизни путём описания, часто скандального, жизни личной; иногда, но реже, они, напротив, могут воздать хвалу добродетелям. Цареубийца Дамьен, отравитель Дерю, Мария-Антуанетта и многие революционеры, такие как Бриссо, Шометт или Эбер, получили, таким образом, право на одну или множество историй частной жизни, где факты перемешаны с вымыслом, часто запутанным образом.

В какой-то мере "Воспоминания Шарлотты Робеспьер о её двух братьях" тоже сближаются с этим жанром. Начатые в середине 1820-х гг., они были завершены при содействии молодого республиканца Лапоннере, который подружился с сестрой Неподкупного. Они были опубликованы в 1834 г. Больше, чем собой, Шарлотта интересуется своими братьями: Огюстеном и ещё сильнее старшим братом, Максимилианом, клевета на которого, утверждает она, "исказила его характер". Она разоблачает "гнусные биографии", в которых он развлекается, "отрубая головы птицам, чтобы привыкнуть отрубать их потом у людей"[11]. Нет, негодует она, это неправда! Чтобы восстановить истину, она посвящает две из своих пяти глав детству и адвокатской карьере своего "доброго и несчастного брата". Но даже, если на этот раз произведение имеет характер источника, речь не идёт о том, чтобы следовать ему слово в слово, как многие авторы, всё же, делали.

Разница между свидетельствами Шарлотты Робеспьер и аббата Пруаяра в описании юного Робеспьера, конечно, есть. Пруаяр утверждает, что он "был тиранически жесток со своим братом и сёстрами", но Шарлотта возражает: "Любил он нас очень нежно, и его забота о нас и ласки были буквально безграничны"[12]. "Робеспьер опасался своих одноклассников, и не любил ни одного из них", - утверждает Пруаяр, тогда как Шарлотта сообщает: "Его очень любили и учителя и товарищи [...]; он стал защитником младших против старших, стоял всегда на их стороне, даже дрался, чтобы защитить их, когда его красноречие не увенчивалось успехом"[13]. "Что касается моральных качеств, самого лучшего украшения юности, и единственного драгоценного плода хорошего образования, казалось, это к нему никогда не относилось" (узнаём мы от Пруаяра); Шарлотта, напротив, подчёркивает, что её старший брат "отличался крайне мягким и правдивым характером, за который его все очень любили"...[14] Как только они удаляются от простого напоминания о фактах, оба свидетеля больше не говорят о юном Робеспьере: они описывают образ жизни и характер не обычного мальчика, а, скорее, будущего члена Конвента.

И всё же, начиная с этой неясной материи, начиная с заимствованных свидетельств частной жизни - которые предназначены не для того, чтобы сказать "правду", но чтобы обвинить или защитить - некоторые хотели уложить Робеспьера на кушетку и описать травмы детства, которые сформировали человека. Подобный подход смог дать будоражащие исследования, такие, как связанный с ним "Робеспьер" Макса Галло, большей частью граничащие со смешным. Для начала, имеются авторы, которые описывают характер Робеспьера, согласно их чувству "правдоподобности"; они взвешивают свидетельства одних и других, потом судят в пользу того, что они считают "вероятным". Обычно, если они высоко ценят Робеспьера, они следуют свидетельствам Шарлотты, а, если они его не любят, они находят правильными свидетельства Пруаяра; они выбирают между добродетелью и пороком. Несмотря на свои различия, они едины в том, чтобы свести всё к детству, ограничиваясь моделью без любви матери и без образа отца: в десять лет, а также в двадцать или тридцать, Робеспьер - это "сирота". Как вещи могли бы быть настолько простыми?