Робеспьер

В период между написанием трактата и его изданием в печатном виде, Робеспьер переработал свой текст; он усовершенствовал его стиль, развил и уточнил некоторые важные пассажи, в частности, те, что касались критики lettres de cachet[44] и размышления о статусе бастардов. Произведение остаётся академическим и отвечает, пункт за пунктом, на поставленные вопросы, но Робеспьер вкладывает в него то, во что он верит; он надеется на литературную славу, но также он хочет внести свой вклад в спор об идеях. Сближаясь с неким Бриссо, он предлагает упразднить позор, ложившийся на семьи преступников, и, более того, наказания, от последствий которых непосредственно страдают их родственники, например, конфискациию их имущества; "чтобы создать помеху преступлению, - пишет он, - нет необходимости угнетать невинность и оскорблять человечность". Разве достоинство отдельного человека может зависеть от поступков его родственников? Не принуждается ли несправедливо осуждённый человек к бегству из своей страны, становясь в ней бесполезным или даже опасным, так как "тот, кого осуждают на презрение, вынужден стать заслуживающим презрения"? Разве страх бесчестья не поощряет отцов к снисходительности по отношению к их преступным сыновьям?

Превосходно вписываясь в свой век, Робеспьер занимает позицию "литератора" и "писателя-философа", призванного руководить "государственным деятелем" и "мнением". В качестве гражданина, философа, юриста он намерен участвовать в интеллектуальной жизни эпохи Просвещения. Именно на этих правовых основаниях он предлагает отменить конфискацию имущества, разрешить бастардам получать доступ к церковным доходам, подвергать дворян и простолюдинов одинаковым наказаниям; он призывает к этому Людовика XVI и побуждает его отметить родственников осуждённых "знаками милости, когда они могли бы быть этого достойны за свои качества". Тон точно выверенный, уважительный, но он не мешает молодому адвокату высказаться в пользу судебной реформы; более того, он не мешает сожалеть, что "политические привилегии", принцип монархического правления больше держится на "тщеславии, чем на добродетели", которая есть "любовь к законам и к родине". Опираясь на определение Монтескье, прославляя общественную добродетель, эту пружину республиканского правления, он намечает основы академической критики монархии, тем не менее, не отказываясь от неё. Он знает, что знаменитый бордоский судья объяснил, что разложение правительства, потеря его сущности, начинается почти всегда с утраты его принципов.

Как и в деле громоотвода, Робеспьер получает похвалы прессы. Его брошюра представлена и прокомментирована в "Газетт де трибуно" ("Судебной газете"), а также, более развёрнуто, в "Л'анне литерэр" ("Литературном годе"): "Вы найдёте в его трактате, - пишут в последнем, - рассудительность, украшенную обаянием красноречия, силу, соединённую с чувством, философскую глубину и весь пыл патриотической души, искренне проникнутой любовью к человечеству. Одним словом, это произведение должно делать величайшую честь г. де Робеспьеру, и как оратору, и как гражданину". Что касается Лакретеля, завоевавшего первую премию, он рассказывает о трактате Робеспьера и долго рассуждает о нём в "Меркюр де Франс". Посоветовав ему углубить его идеи и его стиль, он отдаёт должное "счастливому таланту" своего соперника: "Мы будем возлагать на него ещё больше надежд, когда узнаем, что автор, посвятивший себя профессии адвоката, которой он так хорошо соответствует и к которой подходит с таким здравомыслием, вёл своё первое дело в то время, когда он писал свой трактат".

Литератор

Незадолго до получения этой премии за лето 1784 г. Робеспьер поддаётся соблазну другой академической авантюры. Как его новая работа далека от той, которая только что была окончена! Речь не идёт о том, чтобы писать, как гражданин, бороться с предрассудками или высказываться за осуществление не терпящей отлагательства реформы; речь не идёт также об одном из тех великих общественных и экономических вопросов, которые занимают его современников. Нет, Робеспьер избрал темой прославление поэта, умершего несколькими годами ранее: Грессе (1709-1777). Амьенская академия повторно выдвинула на конкурс похвальное слово тесно связанному с ней великому человеку, а также члену французской Академии, который обладал исключительной известностью. Робеспьер начал свою работу с февраля 1784 г.; Бюиссар сблизился ради него с одним амьенским знакомым, профессором Селье, который переслал ему некоторые сведения о Грессе и об ожиданиях местных академиков.