Риторика либеральной империи. Алгоритмы гуманитарного развития

Новый Кремль как явление архитектуры должен стать, прежде всего, явлением архитектуры знания как «золотой середины» между числом и словом, местом, где расположено числовое тело русского слова. Новый Кремль – это, прежде всего, скипетр новой русской письменности, Голос России.

НОВЫЙ КРЕМЛЬ СТАНЕТ РАЗВЕРНУТОЙ ЭКСПОЗИЦИЕЙ НОВОГО МИРОВОГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ИЗМЕРЕНИЯ, СПРЕССОВАННОГО СЕГОДНЯ В ПЕРЕХОДНОЙ РОССИИ, СИМВОЛОМ УСТОЙЧИВОГО ГУМАНИТАРНОГО РАЗВИТИЯ, СИМВОЛОМ НОВОЙ РОССИИ.

НОВЫЙ КРЕМЛЬ – это, прежде всего, Новый Университет европейского мышления, технологически созданный на распредмечивании, развоплощении, разотчуждении русского марксизма в идеологии слова-числа. НОВЫЙ КРЕМЛЬ – это РАСКРЕПОСТЬ, раскрепощение духа, встреча числа и слова, численности и письменности, числа и письма.

НОВЫЙ КРЕМЛЬ – это телесное воплощение априорно-конституционных оснований российской власти, несокрытое порождение числа из письменности, из слова.

НОВЫЙ КРЕМЛЬ ИЗЛУЧАЕТ ЧИСЛО ИЗ СЛОВА, материю из духа, представляет слово как число.

Простые движения экспертного сообщества.

Спасение – партия интеллигенции

Вслед за крахом «старых правых» в политическое небытие грозит отправиться и «старому экспертному сообществу». Деятельность Павловского была отмечена интересными начинаниями, между прочим. Тут и заявка создать рунетное гипермедиа (экспертный интернет-канал), и магические круги вокруг гражданского общества, и многое другое. В чем же главная действующая причина краха старых экспертов? Они не только не сумели вести общество сообразно некоторым продуктивным стратегиям, но и оказались плетущимися в хвосте олигархической модернизации с протянутой рукой. Была ошибочной (провокационной) и сама эта идентификация – «экспертное сообщество», которая предполагала наличие в России некоторой осмысленной деятельности, самонуждавшейся в экспертизе. Нет и не было такой деятельности в переходной России. На данном этапе России нуждалась в генерации (производстве) самой деятельности, в которой материализация Новой России и будет осуществляться. «Эксперты» же убедили себя и общество, что такая деятельность осуществляется (властью ли, крупным ли бизнесом) и ее необходимо лишь корректировать экспертным образом, либо обслуживать политтехнологическим образом. «Старые эксперты» порядком протоптались на идеалах и смысле демократической революции 1991-го года, изменив даже самый ее знак на противоположный.

РОЛЬ ОТВЕТСТВЕННОГО «ЭКСПЕРТНОГО СООБЩЕСТВА» ДОЛЖНА БЫЛА СОСТОЯТЬ В ПРОИЗВОДСТВЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ, ИДЕАЛОВ, НОРМ, МОДЕЛЕЙ РАЗВИТИЯ, ОБРАЗУЮЩИХ ЕСТЕСТВО НОВОЙ РОССИИ. ТАКИМ ОБРАЗОМ, НУЖНО БЫЛО НЕ «ЭКСПЕРТНОЕ СООБЩЕСТВО», А СООБЩЕСТВО интеллектуально состоятельных ПОЛИТИКОВ, ОБРАЗУЮЩИХ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЕ ЯДРО ПАРТИИ РАЗВИТИЯ РОССИИ.

Что вообще экспертировали старые эксперты, кроме простых финансовых решений в области формирования инфраструктуры оплаты собственных услуг – анал-записок и орал-публицистики. Да любой непредвзятый историк, почитав все эти доклады-бонбоньерки и премудрую «системную аналитику», увидит в ней на самой поверхности текста простой и ясный, как божий день, крик-призыв и протягивание рук интеллектуальных приживалов к богатеющим наместникам, олигархам России.

С другой стороны, и истина должного так же ясна и очевидна. В оцепеневшей, замершей, застывшей, бездеятельностной, подмороженной до кристаллического состояния России должна была затеплиться разумная жизнь. В период грабительского капитализма, период жесткого и всеохватывающего действия материальных категорических императивов, ПОЛИТИКА как разработка человеческого общения могла возникнуть только как интеллектуальная деятельность. Разворот интеллектуальной деятельности в политтехнологии, в экспертность и иные статусные предметности «умного еврея при губернаторе», поставили жирный крест на развитии России, на единственном ресурсе развития России в реальных условиях переходного периода. Хочется верить, что это всего лишь крест на «старых экспертах». Интересен, кстати, генезис «старых экспертов». Ведущие политмейстеры взялись даже не из старых добрых гуманитариев (те так и остались изучающими поэтики различных литератур), они взялись из такой экзотической породы мыслящих существ, как праздные «постмодернисты». Проблема также в том, что «старые эксперты», струсившие состояться как политики, почти загубили объективную возрастающую роль гуманитария в российской истории. Заканчивается все тем, что силовики подбирают себе молчаливых, аполитичных «новых экспертов», решающих исключительно технические проблемы управления и контроля «под задачу». Приходит их время. Идут и воплощаются в жизнь разговоры о том, что нужны не болтуны, а инженеры, технологи. А нужны, прежде всего, УЧЕНЫЕ, нужна новая рациональная гуманитарная наука, на основе которой и может состояться только меганаука и ТЕХНОТРОННОСТЬ новой гуманитарной цивилизации. Нужна разработка реальных стратегий и моделей модернизации России, в которые впрягутся и общество, и бизнес, и власть.