Ритм-секция

Реза Мохаммед протянул Петре листок бумаги с номером телефона. Иностранным.

– Позвони мне завтра, и я скажу тебе, где и когда ты заберешь свой билет.

Петра взяла листок из его рук, и кончики их пальцев соприкоснулись.

* * *

Выйдя из дома, они зашагали прочь и дошли до Ноттинг-Хилл-гейт, когда на них упали первые капли дождя. Быстро смеркалось. Серра поднял воротник пальто и посмотрел на часы.

– Примерно через час они разойдутся и разъедутся, – сказал он ей.

– Куда?

– Куда угодно. Поездом, самолетом, паромом. Разлетятся по всей Европе, пока не настанет момент снова собраться вместе.

– А где через час будешь ты?

– В парижском поезде.

– Значит, на сегодня это всё?

– Да, теперь мы встретимся, лишь когда все закончится.

– И где же это произойдет?

Серра пожал плечами:

– Не знаю. Все зависит от того, куда отправитесь вы с Халилом. И как долго там пробудете. Но ты ведь знаешь, где меня найти.

Они поцеловались у входа в метро.

– Мы с тобой не такие, как все, Петра, – сказал ей Серра. – Мы не принимаем условий, которые диктует нам мир, а сами диктуем ему условия. Наше будущее станет таким, какое мы для себя выберем.

Петра вымучила улыбку.

– Или какое выберет Халил.

– Нет. Даже Халил нам не указчик. Никто, кроме нас самих.

* * *

Некая извращенная ностальгия заставила Петру взять такси и доехать до Эджуотер-роуд. Оттуда она пешком прошлась до Белл-стрит, на минуту задержавшись перед домом, в котором когда-то жил Кит Проктор. Посмотрела на его окна. Те были темны. У входной двери висело объявление риелтора о продаже одной квартиры.

Она перешла улицу и, войдя в кафе, купила чашку чая с молоком и села за столик рядом со входом, свой самый любимый. Обзору улицы мешала тюлевая занавеска на нижней половине окна.

Почему-то она надеялась, что в дни, предшествующие угону, ей удастся как можно больше узнать про Халила и она сможет выйти на него самостоятельно, без участия в теракте. Увы, все, что она узнала, это что он будет на Мальте. Этого явно мало. Серра осторожничал, так что пока предпринять что-то вряд ли получится. Но как только ей подвернется удобный момент, она сделает все, чтобы самолет не поднялся с земли, и на этом все закончится. Халил же как был, так и останется недосягаем. Перспектива вернуться к исходной точке повергала в депрессию. Это было невозможно.

Фрэнк целует косметический шрам на моем плече, и я вздрагиваю. Мы на полу в моей гостиной. Голые – наша одежда разбросана вокруг нас – и оба жадно хватаем ртом воздух. Я закрываю глаза и представляю нас где-то далеко-далеко – например, в домике на Айл оф Скай или даже Айли. Мы когда-то ездили туда отдыхать всей семьей, и красота тех мест навсегда поселилась в моем сердце. Я представляю, как мы с Фрэнком ведем простую, спартанскую жизнь. Думаю, она подошла бы нам обоим. Мы бы черпали удовольствие, занимаясь домашними делами, вдали от комфорта цивилизации, в окружении суровой, первозданной красоты.

– Тебе, наверное, было больно, – говорит он, проводя пальцем по шраму.

– Даже больше, чем ты можешь себе представить, – отвечаю я, моля бога, лишь бы он не начал расспрашивать меня о подробностях и тем самым избавил меня от пышного букета новой лжи.

Мы какое-то время молчим, затем начинаем собирать раскиданную одежду, хотя и не спешим одеваться. Наверное, потому, что оба знаем, что сейчас мы снова займемся любовью. Я чувствую, Фрэнк хочет что-то сказать, – и оказываюсь права. Мой нюх меня не подвел.

– Ты часто задумываешься о будущем? – спрашивает он.

Ну и вопрос! Особенно для такой, как я.

– Начинаю, – признаю́сь я.

– Я тоже.

Но только по другой причине, добавляю про себя.