Риск

— Будет непросто, — медленно сказал я, — быть в бегах с беременной женщиной. И что, чёрт возьми, ты будешь делать потом, когда ребёнок родится?

Корд по-прежнему не смотрел на меня.

— Если только, — продолжил я, — ты не планируешь оставить её здесь.

— НЕТ! — закричал он.

Я кивнул.

— Хорошо. Я и не думал, что ты так поступишь. И, честно говоря, у меня есть здесь кое-что, от чего я не очень готов отказаться.

— Трули? — ошарашенно спросил Корд.

Я рассмеялся.

— Не смотри так шокировано. У меня правда есть сердце, ты же знаешь.

Корд моргнул. Он прикусил губу, как делал в детстве, когда из него выбивали дерьмо, а он старался не разрыдаться.

— Я знаю, что у тебя есть сердце, Криденс. Всегда было. — В его голосе звучала боль, и меня это убивало. — Мне, бля, невыносима мысль остаться без тебя, чувак. Я не могу тебя потерять.

— Ты меня не потеряешь, — ответил я холодно. Я пытался придать ему ту уверенность, которой не обладал сам. — Эй, у меня есть стимул, верно? Там маленький головастик только и ждёт, когда я сыграю роль дядюшки. — Подумал об этом и удивился, как сильно эта идея согрела что-то глубоко в моей груди. — Я буду отличным дядей.

— Не сомневаюсь в этом, — ответил Корд. Его лицо утратило трагическое выражение, и он слегка улыбнулся.

Я проверил время.

— Разве тебе не нужно идти на работу? Татуировки не рисуются сами по себе.

— Сегодня придётся, потому что я провожу день с братом.

— Ну, тогда, — протянул я, — что мы будем делать?

Не теряя времени даром Корд потащил меня в спортзал. Мы не пошли в то место возле кампуса, где несколько месяцев назад напали на Чейза. Тот зал, куда отправились мы, находился в пяти километрах дальше. Он не был модным, пропах потом и в нём присутствовало больше агрессивных парней, чем при воссоединении семьи Джентри. Такое место подходило нам больше.

— Не наступай, Крид. Это твоя грёбаная проблема. Ты делаешь большой шаг, прежде чем размахнуться. Так противник понимает, что ты собираешься сделать. Не раздавай подсказки бесплатно.

Я сильно вспотел. Мы оба вспотели. Мы ходили круг за кругом в бесконечной битве, в которой нет победителя. При очередной атаке Корда у меня появилось сюрреалистическое ощущение, что я сражаюсь с самим собой.

Продолжив так более часа, мы сделали перерыв. Корд перекинул рубашку через плечо и выпил бутылку воды. Иногда, когда я спокойно сидел рядом с одним или обоими братьями, мой разум играл со мной странные шутки. Меня переполняли воспоминания, восходящие к тому времени, когда я не имел ни малейшего представления о том, что такое память, когда я не имел ни малейшего представления ни о чём.

Большинство людей начинают свою жизнь в одиночестве, но не мы. Мы видели самую уродливую сторону ада и смогли выбраться оттуда. Что, если бы их руки не оказались рядом, чтобы удержать меня, и наоборот? Уверен, без братьев в те страшные годы рано или поздно я бы не справился. Я бы не смог подняться к свету.

Наш отец, Бентон Джентри, был паршивым ублюдком и всегда им будет. Моя ненависть к нему была грубой и всепоглощающей. Разобраться в чувствах к Мэгги Джентри сложнее. Я попытался представить, как мать держит нас на руках, когда мы были младенцами. Это она выбрала наши необычные имена, и, видимо, был период, хотя и короткий, когда она любила нас. Ей просто было недостаточно держаться подальше от дерьма, из-за которого у неё закатывались глаза и она теряла сознание на грязном матрасе, в то время как от неё зависели наши жизни. И ей не хватало мужества, чтобы защитить нас от жестокости Бентона. Мы должны были позаботиться сами.

Странно, но когда я размышлял о нашем плохом прошлом, мне на ум пришла Трули. У неё тоже было дерьмовое прошлое, хотя и по-другому. Но она бы поняла. Она бы выслушала меня, если бы я положил голову ей на грудь и выпалил всё то, что никогда не говорил вслух. Внезапно мне захотелось сделать именно это. Я хотел этого всем своим существом.

— Готов продолжить? — спросил Корд, и тут я вспомнил, что есть и другие вещи, с которыми мне нужно разобраться в первую очередь.

— Да, — пробормотал я, поднимаясь с ворчанием. — Я готов.

Глава 19

Трули

Из всех моих мужчин не было ни одного, кто оставил бы у меня больше хороших воспоминаний, чем плохих. Иногда горечь исходила от разочарования потому, что я не получала столько, сколько отдавала. Гоняясь за желаемым, я могла себя измотать, но достигнуть — никогда. Бывали знакомства, и я с первых дней понимала, — меня ждёт то же насилие, которое пережила мать; тогда я убегала, пока ситуация не обострилась. Это было то, чем я гордилась — никогда не позволяла мужчине причинить мне боль дважды. Но время от времени я думала о том, что, возможно, если бы в юности меня окружали лучшие мужчины, мне было бы легче их найти.

Или, может, первый мужчина, который проделал путь внутри меня, был прав; я снова и снова раздвигала ноги, потому что именно это получалось у меня лучше всего.

«Чушь собачья, малышка. Чушь».