Ripresa allegro mosso

– Ты и в самом деле думаешь, что все в порядке? Даже когда я… такая?

Кирис меланхолично пожал плечами.

– Что я, давно оголодавших не видел? Ну, сбросила десяток-другой катти. Многие бабы специально не жрут, чтобы похудеть, на супердиетах за сто тысяч леер сидят, а у тебя само собой получилось, и совершенно бесплатно. Если потребуется, откормят тебя, не переживай. В рабочих общежитиях столовые работают, жрачка там простая, но сытная, и лопать позволяют от пуза, сколько влезет. Фучи, ты забыла, что Риса – крутой врач? Да и других врачей хватает. Одна… как ее… Дзии, сиделка-типа-робот, чего стоит.

– А волосы?

– А волосы покрасишь, если так стремно. Палек правду говорит. Он вообще-то инженер, но я видел, как он рисует – упасть и не подняться! Художник классный. Если сказал, что можно покраситься, значит, так и есть. И вообще, Фучи, ты не видела никогда, как девчонки волосы клиньями выбеливают, чтобы круто выглядеть? А тебе и выбеливать теперь не нужно. Не парься, точно говорю. Лучше скажи, чего так отощала?

– Откуда я знаю, Кир! – сердито ответила Фуоко. – Я полчаса назад в себя пришла. А вот у тебя фингал откуда? Только не говори, что сам появился. С кем подрался – не с паладаром, надеюсь?

– Ну… – Кирис почесал скулу. – С сестрой неудачно пообщались.

– С сестрой? Которую потерял давным-давно? А что так? Ой, нет, потом расскажешь, с подробностями.

Странно. Вроде ничего особенного и не сказали, но тяжелый камень, так внезапно придавивший сердце, куда-то исчез. Фуоко подтянула к себе зеркальный терминал и еще раз вгляделась в отражение. Да, ужас. Но теперь она отчетливо узнавала себя в женщине, выглядевшей лет на десять старше. Да, лицо исхудало, но если не сидеть на строгой диете, и в самом деде отъестся. А седые пряди… Она высвободила один из побелевших клиньев и намотала его на палец. Нет, не такие уж и большие, как поначалу показалось. Можно срезать или красить. Или, в самом деле, так и оставить. В конце концов, ей все равно наплевать, о чем шушукаются за спиной. Лишь бы Кир не бросил.

Еще пять или шесть декад назад она считала хулигана-одноклассника самым худшим врагом и ненавидела черной ненавистью. А вот теперь жить без него не может. Как она умудрилась так влюбиться?

– А тут у тебя что? – Кирис дотронулся пальцем до торчащей из груди трубки. – Капельница какая-то…

– Сиделка сказала, катетер в подключичную вену. Наверное, меня через нее подкармливали, а то я бы совсем в скелет превратилась. Кир… – она ухватила парня за ладонь и переместила себе на правую грудь. – Я тебе все еще нравлюсь?

– Сейчас не время, даже и не проси! – решительно заявил парень, хотя пальцы слегка сжал. – Потом. Риса сказала, секс женщинам для здоровья полезен, но тебе пока напрягаться нельзя слишком сильно. Она просила потерпеть пару дней.

– Только пару?

– Угу. А потом можно. Фучи, прикинь, они действительно голыми ходят, и им плевать, что нельзя. Вернее, даже в Уставе написано, что здесь, в Хёнконе, можно. И насчет перепихнуться, Палек-атара говорит, у них все просто, как зарядку вместе сделать. Никто следить не станет, и морали читать – тоже. Но пока отдыхай. И лопай больше.

Он ласково провел ладонью по ее боку и бедру, и Фуоко почувствовала жаркое возбуждение. Она потянулась к нему, но тут дверь с треском распахнулась, и девушка, тихо взвизгнув, принялась судорожно натягивать на себя скомкавшуюся простыню.

– Ну вот, я же говорил – уже веселая и энергичная, – прокомментировал несносный Палек, шумно врываясь в палату. Его набедренная повязка куда-то делась, зато тело от бедер до плеч стало гладким и синим, словно паладар влез в обтягивающий спортивный костюм. – А если бы меня допустили, вообще расцвела бы, дядя-доктор плохо не сделает. Кир, кончай ее домогаться, пора с воспитателями знакомиться. Они из Ставрии, а там табу такие же смешные, как в Кайтаре, так что не смущай людей попусту.

– Лика, ты как трактор тарахтишь без передыху, – осуждающе заметила Риса, входя в палату. – Ты вообще когда-нибудь об окружающих задумываешься?

– Конечно! – возмутился Палек. – Вот о Танечке, например, все время думаю. Ее выразительные влажные глаза, алые губки, полные перси, как две местные луны, к ласкам зовущие…

– Ша! – оборвала его Риса. – Фучи, познакомься: Таня Каварова и Павел Штиль. Ребята, входите, не стесняйтесь.

Пока Фуоко барахталась, сражаясь с непокорной простыней, чтобы спрятать вызывающе голую ногу, в палате появились двое незнакомцев. Парень, высокий, не ниже сумасшедшего Палека, в шортах и майке без плеч, с длинными волосами, забранными в конский хвост, и молодая женщина на полторы головы его ниже, худощавая, с коротко остриженными темно-русыми волосами, в плотной серой блузе с длинными рукавами и такой же серой плиссированной юбке ниже колен. Их одежда выглядела хотя и чистой, но серо-застиранной и унылой. Оба щеголяли сметанно-белой кожей северян, и на их физиономиях держалось одинаковое подавленно-испуганное выражение. Новички столкнулись в дверном проеме, одновременно протиснулись в него, переглянулись, и замерли.