Рикошетом

Каллум был их товарищем по команде, одним из их лидеров.

А я была его отчужденной сестрой. Кем-то, кого он явно не хотел видеть в своей жизни.

Боже, какой бардак.

Но я никогда не ожидала, что приеду в СУ, и он полностью будет избегать меня. Как будто меня вообще не существовало. Что, черт возьми, я должна была сказать Джоэлу? Остальным парням? «О, кстати, я Калли, давно забытая сестра Каллума. Приятно с вами познакомиться».

Я не хотела посягать на его жизнь, проникать в его команду и красть его друзей. Это никогда не входило в мои планы.

И все же я была здесь.

Тяжело вздохнув, я поднялась по лестнице ко входу в здание и проскользнула внутрь. Завтра моя анонимность исчезнет. Виктория и Кира расскажут своим друзьям, Джоэл и ребята выпустят кота из мешка на тренировке, и я больше не буду Калли Джеймс, первокурсницей и тихой девушкой, которая просто хотела выжить в колледже. Я стану Калли Джеймс, сестрой Каллума Джеймса. Я буду вопросом на губах людей, загадкой, которую они захотят разгадать.

Я прошла мимо пары девушек в холле, чувствуя, как их тяжелые взгляды следуют за мной.

Они еще не знают, не могут.

Но когда я подошла к своей двери, то увидела источник их интереса.

– Зак? – я ахнула, мое сердце подскочило к горлу.

Он прислонился к стене, запрокинув голову и заложив руки за спину.

Было так больно смотреть на него. От его русых волос до острой челюсти и четко очерченных скул, широких плеч и узкой талии. Он был достаточно красив, чтобы ходить по подиуму, и достаточно крепок, чтобы быть баскетболистом.

Мне не хотелось это признавать, но баскетбол хорошо сказался на нем. Так было всегда. С тех самых пор, как я впервые увидела его в школе в майке Гадюк. Он не должен был любить баскетбол, не говоря уже о том, чтобы быть чертовски хорошим в нем. Но именно так и было.

Я думаю, что в его жилах все-таки текла кровь Мессии.

– Нам нужно поговорить.

– Нет, – сказал я, настаивая на своем. – Мы этого не будем делать.

Он тяжело вздохнул, проводя рукой по слегка заросшей щетиной челюсти.

– Да, будем.

– Может, ты хочешь извиниться за то, что был задницей? Или, может быть, за то, что напал на меня на чертовом колесе?

– Напал? – он усмехнулся, выгнув бровь. – Ты умоляла меня об этом.

– Я была... – я остановила себя. – Не собираюсь обсуждать это с тобой, Зак, – я устала. Измученная постоянными игрой «оттолкнул-притянул», жаром и холодом.

Зак не хотел меня. Не так, как часть меня все еще хотела его, спустя столько времени.

– Тебе надо уйти.

– Я не уйду, Калли. Не раньше, чем мы поговорим, – он оттолкнулся от стены, высосав весь воздух из холла. Я попятилась назад, пытаясь сохранить безопасную дистанцию между нами. Если бы он прикоснулся ко мне, я бы сломалась. А я не могла сломаться, не сейчас. Не здесь.

Я уже выплакала достаточно слез из-за Закари Мессия.

Он не заслуживал большего.

Я повернулась к нему спиной и поспешила достать из сумочки ключ-карту. Мне нужно было уйти от него. Но в ту секунду, когда я достала эту чертову штуку, Зак оказался рядом. Его рука легла мне на голову, ладонь прижалась к двери.

– Калли, пожалуйста...

Я подняла глаза, чтобы посмотреть на него, легкий вздох соскользнул с моих губ, когда его темный пристальный взгляд пригвоздил меня к месту.

– Нет. Уходи, Зак, я серьезно, – я проскользнула в комнату, выпустив воздух, который задерживала все это время, и захлопнула дверь перед его лицом.

Слезы собрались в уголках моих глаз, когда тяжесть сегодняшних событий обрушилась на меня во второй раз.

Они знали – они все знали, и это была вина Зака.

Дверь распахнулась, а он стоял там, тяжело дыша.

– Какого черта ты делаешь? – рявкнула я.

– Она умерла? Фиона, она...

– Не надо. Не смей произносить ее имя, – мое тело начало дрожать, горе, с которым я так упорно боролась, изо всех сил подавляя его, обрушилось на меня с огромной силой.

– Ты никогда ничего не говорила, – теперь выражение его лица стало мягче, в нем светилось сочувствие. Зак не двигался, просто стоял и наблюдал за мной.

Всегда наблюдал за мной.

– Я не собираюсь обсуждать это с тобой, – прошептала я, едва в состоянии смотреть на него, когда тихие слезы потекли по моему лицу.

Зак пересек комнату, его длинные мускулистые ноги быстро преодолели пространство между нами. Мне пришлось вытянуть шею, чтобы взглянуть на него, заглянуть глубоко в его глаза.

– Поговори со мной, солнце, – он обхватил мое лицо ладонями, костяшки его пальцев скользнули по моей щеке, он смахнул слезы.

– Я не могу, больше не могу, – печальный вздох сорвался с моих губ, боль разрывала внутренности на части.

Его лицо потемнело.

– Но ты можешь говорить с Молинью и его сестрой? Они не знают тебя так, как я, Калли. Они не знают твою маму, и какой она была. Она была хорошим человеком.

– Да, – выдавила я, заставляя себя отвести от него взгляд, – была.