Рифтеры

Дежарден снабдил его мотопланом. Тот был медленнее транспорта на воздушной подушке, но с более высокой крейсерской высотой и потреблял меньше джоулей, чем любой вертолет. Лабин летел в западном направлении на примерно двухсотметровой высоте, когда «форд» пустил солнечный зайчик ему в глаза. Машину припарковали на краю кислотного болота, полного ржавых танинов[110] и кривых полузатопленных пней. Заболоченный участок, похоже, рос с тех пор, как Служба ремонта дорог забы­ла об этой местности; язык черной воды на несколько метров протянулся по осевшему асфальту перед автомо­билем.

Но остановился тот по другой причине.

Лабин приземлился в пятидесяти метрах вверх по до­роге, подошел к «форду» сзади. Вкладки провели уже привычное диагностическое обследование, заполнив поле зрения Лабина иконками и схемами электрооборудова­ния. Подсознание Кена бунтовало при одной мысли об отключении полезных данных, но иногда те больше от­влекали, чем информировали. Он выключил дисплей в голове; «Фьюджитив» вернулся в реальный мир, как будто слегка сплющился, когда светящиеся внутренности скры­лись под грязным пластиковым корпусом.

Блондинка с кофейного цвета кожей сидела на во­дительском сиденье, упершись лбом в рулевое колесо, длинные прямые волосы скрывали ее лицо. Похоже, Ла­бина она не заметила.

Он постучал пальцами по окну. Она апатично повер­нулась на звук. Он сразу же понял, что дело плохо: ее лицо пылало и блестело от пота.

Она это тоже понимала. Изокостюм Лабина говорил о многом, даже не будь она больна.

«Три дня», – подумал Кен.

Дверь была не заперта. Он потянул ее на себя и сразу отступил назад.

– Они говорили нам... что это лекарство, – произ­несла она. На столь короткую фразу ей понадобилось два вдоха.

– У вас еще осталось? – спросил Лабин.

Сглотнув, она ответила:

– Немного. Большую часть я уже развезла. – Она покачала головой. – Немного дала Аарону. Пару дней назад.

Прозрачный пластиковый мешок лежал на сиденье рядом с ней. Он был почти пустой. Оставшаяся культура прилипла к складкам и швам почти плоского контейнера мешка и утратила свой первоначальный янтарный цвет; она стала черно‑серой, как аноксическая грязь.

– А что произошло с жидкостью? – спросил Лабин.

– Я не знаю. Она изменилась. – Женщина устало покачала головой. – А она говорила, культура может храниться неделю...

Он наклонился вперед. Похоже, какой‑то разум она еще сохранила, так как, увидев его лицо вблизи, удиви­лась:

– Вы же один из них. Вы – один из них. Я же ви­дела вас там...

– Мне необходимо знать, где вы высевали культу­ру, – сказал он. – Мне надо знать, с кем вы контак­тировали после Фрипорта, и каким образом входили с ними в контакт.

Она вяло подняла руку, показав запястник:

– Аарон здесь. Мы разделились. Думали... так охва­тим большую площадь...

Он взял прибор. От телефона в нем было мало толку без наушника, но с Аароном Лабин сможет разобраться позже.

– Я только сегодня утром общалась с ним, – с тру­дом произнесла женщина. – Он тоже... не очень хорошо себя чувствует.

Обойдя машину, Кен сел на пассажирское сиденье. Навигация офлайн – предосторожность, оставшаяся с прошлой недели, когда эфир считался вражеской терри­торией. Он включил GPS на приборной панели и умень­шил карту так, чтобы на ней была видна береговая линия.

– Все места, где вы останавливались, – сказал он. – Все, с кем вы встречались.

– Мне нехорошо, – со вздохом ответила она.

– Я могу отвезти вас в больницу. Настоящую больни­цу, – пообещал он, подслащивая пилюлю. – Но сначала вы должны мне помочь.

Она рассказала ему все, что смогла. Наконец он вылез из машины на солнечный свет и направился к мотоплану. На полдороге остановился и посмотрел назад.

«А она может сбежать, – подумал он. – Она не на­столько плохо себя чувствует, чтобы не справиться с ма­шиной. Она может сбежать. Или, – взглянув на засто­явшуюся воду, – может просто выпасть из машины и инфицировать все болото. И тогда локализовать Сеппуку станет намного труднее.

Может, она – это утечка в безопасности».

Досужие размышления, конечно. Непосредственной угрозы не было, ничего, что бы оправдало крайние меры. Хотя, похоже, всегда так чисто не получится, судя по тому, как распространяется эта штука. Лабин выследил лишь второго носителя, и только первого из первона­чальной тройки Уэллетт. Другой оказался посредником: он принял эстафету в условленном месте и признался, что успел передать материал. Насколько далеко убежали еще два нулевых пациента, оставалось только догадываться. А теперь еще появился этот Аарон, не говоря уже о ше­сти точках, где женщина разлила Сеппуку...

Можно подождать, сказал себе Лабин. Судя по раз­витию ситуации, предлогов у него будет предостаточно. Правда, теперь в «утечках» он не нуждался. Кен уже давно стал независимым агентом.

«Играй честно, – сказал он себе. – Играй по пра­вилам».