Ричард III

Конь Эдуарда плясал под седлом. Вырвавшись из горнила схватки, молодой король отёр меч от чужой крови. Тотчас к нему подскакал оруженосец, принимая у правителя щит и шлем.

   — Мой король! — вестовой осадил взмыленного коня и покачнулся в седле. Доспехи его были сильно посечены, но выглядел мужчина счастливым. — От герцога Глостера. Победа!

   — Вижу, — Эдуард всмотрелся вдаль. — Что с моим братом. Он невредим?

   — Да, мой король.

Эдуард вновь вернулся к обозреванию окрестностей. Конечно, он не мог видеть Ричарда, но...

Небольшая группа всадников привлекла внимание короля. Довольно примечательные одежды и знамя. Слишком примечательные. Эдуард сощурился и поднял руку, подзывая своих людей.

   — Клянусь небом, это сам граф Уорвик! — воскликнул он. — Отрядите несколько рыцарей. Пусть скачут наперерез. Не дайте им скрыться!

С десяток всадников сорвались с места. Конь короля переступил передними ногами, но остался на месте.

Отряд быстро настигал Невилла. С графом было всего пятеро телохранителей, и он не мог оказать должного сопротивления. Создатель королей принял бы за лучшее сдачу на милость победителя. Однако, в отличие от вероломного зятя, герцога Кларенса, на прощение не рассчитывал. К тому же в сердце Уорвика тлела небольшая надежда. Ведь у Маргариты Анжуйской ещё оставались в Англии преданные силы. Пусть она и отдала их часть для барнетской битвы. Пусть она наверняка придёт в ярость. Пусть, в конце концов, попробует аннулировать брак её сына с Анной. Королева не может не понимать: на сегодняшний момент Кингмэйкер — единственный предводитель, способный возглавить ланкастерские войска.

Граф обернулся. Его преследовал отряд из десятка всадников. Они безудержно понукали коней, но были ещё далеко. Йоркисты, наверняка посланные Эдуардом, дабы покончить с кузеном, бывшим соратником и опекуном королевских братьев, раз и навсегда. Уорвик пригнулся к гриве и пришпорил жеребца. Тот заржал и поднажал так, что вырвался вперёд на полтора корпуса. Сил у серого шестилетки южных кровей ещё много.

Из небольшой рощицы впереди высыпали люди, но Уорвик продолжил мчаться вперёд, почти не обращая внимания на очередной незнамо кому подчиняющийся отряд. Возможно, это союзники? Не может же сегодня всё оказаться против него!

Скакавший слева от него Бернард вдруг вздрогнул и резко подался назад, словно натолкнулся на сук невидимого дерева. Вскрикнул и нелепо взмахнул руками соратник справа, имя которого Уорвик то ли забыл, то ли так и не удосужился узнать. А потом настала и его очередь. Путь преградил невесть откуда взявшийся всадник на коне неопределённой масти — то ли гнедом, то ли огненно-рыжем. Неожиданно заблиставшее солнце озарило жеребца ярким сиянием, и каждая шерстинка огромного животного словно вспыхнула под напором дневного светила. И это было очень красиво. И это был конец. Потому что незнакомец поднял боевой топор.

Невилл натянул повод. Оставшиеся в живых соратники промчались мимо, ощерившись мечами. Только разве могли они противостоять мощи неизвестного? Уорвик тоже потянул из ножен свой меч. Показалось или серый споткнулся? Очень плохая примета — как сказал бы Глостер. Мальчик всегда хмурился, говоря заведомые глупости... благоглупости, как называл их граф.

Почему в последние мгновения своей жизни он думал о мальчишке? Уорвик и сам не мог бы ответить на этот вопрос. Очень юный. Очень талантливый. Очень наивный. И потому — очень глупый. Ричард жил в каком-то придуманном уютном и маленьком мирке, в котором не существовало никого справедливее, сильнее и возвышеннее обожаемого старшего брата.

В нём царили справедливость и честность. И верность, которую неспособен поколебать никто и ничто.

Пробовал ли Уорвик раскрыть юноше глаза? Ещё как! Но все его усилия оказались напрасны. Правда, иногда Невилл смотрел на Ричарда и радовался его непоколебимости и незыблемости убеждений. Когда тот находился рядом с Анной. Потому что только в придуманном мирке есть место настоящей и чистой любви с первого взгляда и до последнего вздоха.

Дочь смотрелась рядом с Диконом не в пример лучше, нежели с принцем Уэльским. Всё же, вопреки собственной убеждённости и расчётливости, Уорвик был любящим отцом. Он хотел бы попросить у Анны прощения. Но, конечно, теперь не сделает этого — рыцарь уже занёс своё страшное оружие, слишком легко отбив первый удар графа.

Посланцы короля застали Уорвика мёртвым. Они не успели совсем немного. Граф погиб в бою, как и подобает рыцарю. Многочисленные грехи, запятнавшие душу, он смыл собственной кровью. Теперь никто из ныне живущих не смел вспомнить его дурным словом или проклинать за прошлые обиды.

   — Покойся с миром, — прошептал король, понизив голос до шёпота, и склонил голову.

Глава 7