Рядом со мной (ЛП)

— Нет, — говорит Леопольд, — не в порядке. Я не… и я не счастлив, Уильям. Отнюдь!

— Вы приказали ей не реагировать? Не вырубать мерзавца? — спрашивает Уильям.

Леопольд кивает.

— Знаете, она говорила мне, что вы самый порядочный человек в вашей семье. Она явно ошибалась!

Он мотает головой, он хочет быть как можно дальше от этого человека, но слова Леопольда останавливают его:

— Я люблю свою племянницу больше всего на свете, Уильям — всё должно было пройти иначе!

— Значит, у нас с вами есть что-то общее, — говорит Уильям.

Дядя Виктории на секунду прикрывает глаза.

— Я велел привезти вам сменную одежду — и кстати, поздравляю с поимкой первого серийного убийцы!

Когда кулак Уильяма врезается в челюсть мудака, костяшкам его пальцев даже не очень больно.

========== Глава 4 ==========

Время идет. Дверь всё не открывается, и Уильям меряет шагами пол. Родственники Виктории по-прежнему здесь, и все они старательно игнорируют друг друга. Он подписывает бумаги, заранее подготовленные рапорты о том, что произошло в том злосчастном подвале, всё это безо всякого интереса.

Он пьет воду, он запускает пальцы в волосы, он дремлет на стуле, и кошмары его так страшны, что когда он просыпается, даже мать Виктории глядит на него с жалостью.

— Я хочу жениться на ней, — говорит он спустя шесть часов ожидания.

Он произносит это вслух, не волнуясь о реакции ее родственников, ему насрать на их возможные возражения, он не спрашивает у них разрешения. Если он нужен Виктории (если она выживет, услужливо подсказывает голос в голове, если она такая сумасшедшая, что захочет быть с ним), он почтет за честь провести с ней остаток жизни. Только дурак не захотел бы провести всю жизнь с Викторией.

— Да неужели? — спрашивает Джон Конрой.

Он чувствует, как напрягается рядом Эмма, кладет руку на ее предплечье и говорит:

— Это не обсуждается.

Невероятно, но мать Виктории улыбается сквозь слезы.

— Моя дочь любит вас, мистер Мельбурн. — Она нервно терзает зубами нижнюю губу и добавляет: — Она счастлива?

Уильям улыбается против воли, несмотря на до сих пор жгущую его кожу кровь Виктории, несмотря на то, что все его органы чувств напряжены до предела. Он вспоминает Викторию в своей кровати: она таскает у него подушки и тихонько хихикает, прижимаясь к нему, они смотрят телевизор, она закатывает глаза на очередной нереалистичной сцене из полицейского сериала.

Он видит Викторию на кухне в ее квартире: она печет пирог к его дню рождения, прихлебывая красное вино, на ней ее дурацкие пижамные штаны (невыразимо сексуально), его рубашка, она во весь голос измывается над колдплеевской «Yellow» (она умеет играть на пианино, но пение ее всё равно что вой котов по весне), пока он читает газету.

Он думает о долгих рабочих днях, о том, как его кабинет фактически стал их кабинетом, он вспоминает о том, как Виктория постучалась в его дверь в три часа ночи и отважно призналась ему в любви.

Он только и видит, что ее улыбку, он вспоминает, как она закрыла оба их мобильника в ящике в те выходные — после того, как они впервые занимались любовью — и решительно заявила, что это их единственные общие выходные и весь Скотланд-Ярд может отправляться в пешее эротическое путешествие, и: «Может, поцелуешь меня уже?»

— По-моему… — говорит он мгновением — или часом? сердце тугим комком сжимается в груди — позже, — по-моему, да.

Мать Виктории поднимается со своего стула и садится рядом с ним. Может, она и замечает то, каким взглядом смотрит на нее муж, но не обращает внимания. Она берет Уильяма за руку. Молча. Молчит и он.

Время идет, и он понимает вдруг, что за всё то время, что они с Викторией были вместе, они никогда ещё так надолго не расставались.

— Моя дочь сильная, — говорит мать Виктории. Она не плачет, и голос ее напоминает ему голос Виктории: звонкий, четкий. — Я не знаю никого сильнее ее.

Уильям кивает. Всё верно. Она сильная, храбрая, глупая, она необыкновенная, и если Бог есть, Уильям не может ее потерять.

— Мне понадобится ваша помощь, чтобы убедить ее устроить свадьбу в Кенсингтоне.

Она на грани срыва. Он тоже. Он похоронил своих детей, он держал на руках дочь, когда та испускала последний вздох — он знает, он понимает, как она напугана. Как ей невыносимо страшно. Она любит Викторию, любит больше всего на свете.

— Вы переоцениваете мое влияние на нее.

На лице ее дорожки от слез, но она, безупречно одетая, пахнущая «Опиумом» от Диор и ванилью, улыбается и говорит:

— Очень в этом сомневаюсь.

— Я, собственно, даже еще не сделал ей предложение.

— Дорогой мой, — улыбается мать Виктории, — еще успеете…

И он отчаянно хочет ей верить.

***

Девять часов и двенадцать минут. Уильям ощущает каждую секунду кожей. Он не выходит из комнаты, он испытывает нелепую признательность дяде Виктории — за то, что тот занимается бюрократическими проволочками.