Рядом с тобой

Брат служил с этим офицером в Германии. С того дня наш двор обходили стороной. Беда пришла во вторую войну, в январе 2002-го. Четвертого числа началась очередная зачистка. Танки заблокировали улицу, вертолеты чуть ли не по головам летали. Мы уже привыкли. Привыкнешь, если каждую ночь ложишься и думаешь: умрешь – не умрешь. Пьяные русские по домам бегали, всех мужчин забрали, в грузовики посадили и увезли. Через сутки папа и Хасан нашли Салмана на песчаном карьере. Папа на ночь остался в карьере, под открытым небом, и еще многие старики остались. При стариках солдаты не издевались над чеченцами, а издеваться они любят. Утром за Салмана попросили два калашникова. Мы смогли собрать деньги только на один. Все уладил Хасан, он сейчас в правительстве работает, и Салмана привезли домой. Он был весь черный от побоев. Кинулся на кого-то, и его избили. Били по почкам, а потом подвесили за руки и пытали током. Двое суток он был под открытым небом, на морозе минус десять. Он сильно заболел. В феврале ему стало хуже. Больница наша работает, но врачей мало. Мы повезли его в больницу, сделали анализы, а нам сказали, что надо везти в Астрахань, там могут помочь. Если не отвезти, он до лета не дотянет: почки опущены, печень больная. О печени мы не знали, нам Руслан сказал, что ему делали в Москве операцию и внесли какую-то инфекцию. Отец, Руслан и я собрались и повезли его в Астрахань. Сколько денег оставили на блокпостах! Плохо ему было, горячий весь, зубами стучал. Положили его в больницу, Руслан с ним остался, я в гостинице поселилась, а отец домой поехал. Каждый день Салману ставили капельницы, делали уколы, таблетки давали, я все время в больнице была. В начале апреля мы вернулись домой, ему лучше стало – может, потому, что дома и стены помогают. Люба ходила в аптеку «У Хавы» – она тут на базаре, на улице Мельничной, – покупала лекарство, а Тимур, родственник наш, врач, делал уколы и ставил капельницы. Салман поправился, но ходил мало, быстро уставал. Меня не отпускал, просил с ним посидеть. Пока я была в Астрахани, мой муж привел молодую жену, а Турпала отвез к Любе, так что после работы я все время была с братом. Он почему-то любит слушать песню «Forever» на английском языке. Не знаю, отчего она ему так нравится. Я зайду в комнату, а он лицо прячет, отворачивается. Я-то вижу – подушка мокрая. «О чем там поют?» – спрашиваю, а он молчит. К началу мая ему хуже стало, он пожелтел, высох, сильно поседел. Сделали анализы, и нам сказали, что теперь ему надо просто облегчать страдания. Ему тоже сказали правду, он же у нас такой, ты его знаешь, – и он попросил найти Галю. Сказал, что будет жить, пока не увидит ее и сына, а раньше говорил, что не хочет, чтобы они его таким видели, что он им не нужен, что у Ромки другой отец. Я тогда много плакала, не спала, решила, что никогда не прощу себе той ночи, когда послушала Яху и не впустила в дом Галю и Ромку. Отца тогда дома не было, он в село поехал, к родственникам. Отец бы такого не допустил. Как он на нее кричал, когда все узнал! Я пошла к Яхе и в лоб ей сказала, что она во всем виновата. Можешь, говорю, отцу жаловаться, мне уже все равно, я больше не вынесу страданий брата и найду Галю! Если б не мое плохое здоровье, я бы в Харьков сама поехала. У меня по-прежнему частые мигрени, бывает, теряю сознание. Вот так сказала я все Яхе, и она заплакала:

– Зачем я вмешалась?! Жил бы он с Галей, ничего бы этого не было! Я забрала у сына счастье!

Дошло наконец! Написали мы письмо и поехали к Хасану – он через кого-то передает письма в другие города, почта-то у нас плохо работает, поэтому я не знаю, получишь ли ты мое письмо. Может, у тебя уже новый адрес, но я все равно пишу.

Пришли мы к Хасану, а он говорит, что еще два года назад просил знакомого сходить к Гале. Он пошел, а Галя в той квартире уже не живет. Семья, с которой она поменялась квартирами, уехала в Германию, и теперь не у кого узнать ее новый адрес. Посоветовал написать запрос в милицию. Я тут же написала. Еду домой и, клянусь, такая во мне уверенность, что Галю найдут, что она приедет! Наверное, это уверенность от того, что Галя добрая, раз Салман полюбил ее. Он в нашей семье самый добрый. Салман не находил себе места, когда узнал, что Галя и Рома едут к нам. Руслан помог ему побриться, я его постригла. Он надел любимый синий свитер. Свитер этот уже так обтрепался, но Салман не разрешает его выбрасывать. Не только мы встречали, вся улица вышла. Тяжело это было. Особенно когда они втроем обнялись и плакали. Салман еле на ногах держался, а Рустик (мы его тут так называем) ему сказал:

– Папа, обопрись на меня.