Читаем Режиссер и актеры. Как снимать хорошее кино, работая вместе полностью

Сказать, что персонаж «не может выражать свои чувства», — это пример психологического объяснения. Даже если это и правда (как по мне, фраза выглядит бездумной и ей не хватает правдивости), сыграть это невозможно. Лучшим местом, с которого можно начать исследование персонажа, является факт «Он не выражает свои эмоции».

Во время медового месяца она каждый день писала письма своей матери. Это пример факта. Разве факт не говорит нам о ее натуре более красочно, чем психологическое описание «Она очень привязана к матери»? Даже подробный рассказ о происхождении этой привязанности стал бы слишком длинным и рациональным. Неприукрашенный факт — письма во время медового месяца — гораздо более красноречив.

Не утрируйте факты с помощью объяснений

Я работала с двумя студентами-актерами над сценой из фильма «Когда Гарри встретил Салли»[10], где Салли обсуждает со своей подругой Мари ее женатого бойфренда. Я спросила актрису, игравшую Салли, о фактах в этой сцене. Она ответила: «Лучшая подруга Салли встречается с женатым мужчиной, и Салли не одобряет» (я выделила курсивом ненужные пояснения). Каждая женщина, которую я знаю, услышав, что ее подруга начала отношения с женатым мужчиной, как-нибудь да отреагировала бы, не нуждаясь в напоминании о необходимости реакции. Добавляя пояснение, вы обедняете режиссуру. Ситуация сама по себе намного ярче и живее, чем любые эпитеты и пояснения. Режиссеры часто считают, что таким образом фокусируют внимание на душевном состоянии персонажа, но на самом деле они делают его нечетким.

Используйте факты вместо «персонаж такой человек»

Во время одного их моих тренингов в Школе кино и телевидения Рокпорта, я показала классу фильм «В порту»[11]. Во время дискуссии на следующий день мы разбирали события фильма, чтобы определить суть персонажа Эди (Эва Мари Сейнт). Мы составляли список из некоторых фактов биографии Эди, например, что отец ограждал ее от мира доков и потратил все свои сбережения, чтобы отправить ее в католическую школу.

Примерно в середине фильма есть сцена, где Эди подходит к голубятне на крыше, которая принадлежит Терри, и они разговаривают; сцена кончается поцелуем и затемнением. Я обмолвилась в классе, что одним из фактов, к которым нам надо было присмотреться, является то, что она занялась сексом с Терри, вообще-то зная его очень непродолжительное время. Студенты начали со мной спорить. Некоторые из них настаивали на том, что данная сцена не закончилась сексом, потому что Эди была «не такая», что девушка «вроде Эди» из семьи среднего класса в Америке 50-х «такого бы не допустила».

Но посмотрите на доказательства. Следующая сцена, после затемнения, начинается с того, что Терри приходит поговорить к священнику. Священник упоминает, что Эди назначила ему встречу и уже находится в пути. Вот тот факт, который нам следует рассмотреть пристально: на следующий день они оба пошли поговорить со священником![12] Это свидетельствует о том, что произошедшее на крыше обеспокоило героев. Если мы просмотрим сцену еще раз и решим, что ничего волнующего в ней не произошло, тогда что-то обязано было произойти после затемнения. Теперь давайте взглянем на Эди, получившую образование у монахинь, огражденную от реальности слепо любящим отцом, и поймем, что девушка, воспитанная таким образом, вполне может на следующее утро после первого полового опыта назначить встречу исповеднику.

Доказательства есть также и дальше по сюжету фильма, и они, как мне кажется, поводят черту под этим вопросом. Когда Терри ломает ее дверь, добиваясь встречи, она одета в одну комбинацию. Она кричит и приказывает ему убраться из комнаты, но ни разу не пытается прикрыться. Эди, по-видимому, не боится потерять уважение Терри, возможно, потому, что оно уже было потеряно. Конечно же, того, что на ней надета комбинация, могло и не быть в изначальном сценарии; возможно, это режиссерское решение. Собственно, так режиссерские решения и принимаются, на основании доказательств и выводов.

Факты — мощное оружие анализа сценария. Что в них замечательного, так это то, что с ними не поспоришь. Если у вас возникли разногласия с актером, пересмотрите факты сцены вместе. Возможно, вы поймете, как актер пришел к своей трактовке, и сможете обсудить проблему более плодотворно.

Используйте факты вместо суждений

Перейти на страницу:

Все книги серии МИФ. Культура

Скандинавские мифы: от Тора и Локи до Толкина и «Игры престолов»
Скандинавские мифы: от Тора и Локи до Толкина и «Игры престолов»

Захватывающее знакомство с ярким, жестоким и шумным миром скандинавских мифов и их наследием — от Толкина до «Игры престолов».В скандинавских мифах представлены печально известные боги викингов — от могущественного Асира во главе с Эинном и таинственного Ванира до Тора и мифологического космоса, в котором они обитают. Отрывки из легенд оживляют этот мир мифов — от сотворения мира до Рагнарока, предсказанного конца света от армии монстров и Локи, и всего, что находится между ними: полные проблем отношения между богами и великанами, неудачные приключения человеческих героев и героинь, их семейные распри, месть, браки и убийства, взаимодействие между богами и смертными.Фотографии и рисунки показывают ряд норвежских мест, объектов и персонажей — от захоронений кораблей викингов до драконов на камнях с руками.Профессор Кэролин Ларрингтон рассказывает о происхождении скандинавских мифов в дохристианской Скандинавии и Исландии и их выживании в археологических артефактах и ​​письменных источниках — от древнескандинавских саг и стихов до менее одобряющих описаний средневековых христианских писателей. Она прослеживает их влияние в творчестве Вагнера, Уильяма Морриса и Дж. Р. Р. Толкина, и даже в «Игре престолов» в воскресении «Фимбулветра», или «Могучей зиме».

Кэролайн Ларрингтон

Культурология

Похожие книги

О медленности
О медленности

Рассуждения о неуклонно растущем темпе современной жизни давно стали общим местом в художественной и гуманитарной мысли. В ответ на это всеобщее ускорение возникла концепция «медленности», то есть искусственного замедления жизни – в том числе средствами визуального искусства. В своей книге Лутц Кёпник осмысляет это явление и анализирует художественные практики, которые имеют дело «с расширенной структурой времени и со стратегиями сомнения, отсрочки и промедления, позволяющими замедлить темп и ощутить неоднородное, многоликое течение настоящего». Среди них – кино Питера Уира и Вернера Херцога, фотографии Вилли Доэрти и Хироюки Масуямы, медиаобъекты Олафура Элиассона и Джанет Кардифф. Автор уверен, что за этими опытами стоит вовсе не ностальгия по идиллическому прошлому, а стремление проникнуть в суть настоящего и задуматься о природе времени. Лутц Кёпник – профессор Университета Вандербильта, специалист по визуальному искусству и интеллектуальной истории.

Лутц Кёпник

Кино / Прочее / Культура и искусство