Революция.com: Основы протестной инженерии

Когда сегодня мы заговорили об Америке как об империи, то это тоже является отражением захвата ценностных миров других стран со стороны Америки. Отнюдь не случайно, что сама идея «мягкой» силы также приходит из уст американских исследователей [3]. «Мягкая» сила призвана привлекать, а не принуждать, поэтому основным ее инструментарием становится массовая культура, которая несет в себе в открытом и скрытом виде набор базовых ценностей, в рамках которых развивается сюжет. При этом Дж. Най подчеркивает: «Сообщения и образы передаются частично правительственными действиями внутри страны и за ее рубежами, частично с помощью популярной и высокой культуры. Но те же самые сообщения получаются и интерпретируются с разным эффектом разными получателями в разных ситуациях. Мягкая сила не является константной, но чем-то варьируемым от времени и места» [3. – С. 44]. Тут можно возразить, что и жесткая сила зависит от «сопротивления» среды, сквозь которую она проходит.

Возможным вариантом продвижения себя и своих ценностей является не только массовая культура. Так, Норвегия, имея всего 5 млн. населения и не обладая международным языком и транснациональной культурой, четко удерживается в мировом общественном мнении как страна миротворческой деятельности.

Т. Фергусон подчеркивает, что в современном мире в процессе глобализации происходит движение не только капитала или труда, но институций, знаний и культуры [4. – С. 184]. Революция или падение банка может передаваться из одной страны в другую. Однотипно происходит перемещение ультраструктуры, которая движется за счет перемещения своих виртуальных объектов на новые территории.

Ультрасистема пытается расширить свое пространство за счет других символических пространств. Глобализация, которую многие трактуют как американизацию, является ярким примером этого. Вестернизация часто вписывается как единственный вариант модернизации. Чужие виртуальные объекты первоначально отторгаются. Но при множественности контактов иммунная система данной культуры теряет свою активность. Советский Союз из-за идеологической чувствительности первоначально отторгал западные виртуальные объекты. Вспомним, например, борьбу со стилягами, которая реально была борьбой с чужим виртуальным миром, с чужой ультрасистемой.

Ценностные миры все время находятся в динамике и подвержены достаточным изменениям. Антрополог Дж. Даймонд подчеркивает, что успех или падение страны зависит от ее ценностей, каких ценностей она продолжает придерживаться, а какие заменяет на другие [5. – С. 433]. В качестве примера таких замен последнего времени он говорит об отказе Британии и Франции быть независимыми мировыми державами, Японии – от своей военной традиции, России – от коммунизма, США – от расовой дискриминации, подчиненной роли женщин, сексуального подавления.

Понятно, что при таких трансформациях очень важно, чтобы чужое не становилось чуждым. Теоретик евразийства Петр Савицкий писал: «В восприятии европейских начал русские находятся в наименее выгодном положении. Начала эти создавались без их участия. Здесь они чувствуют себя не мастерами, но учениками. Европейские решения не вросли в их плоть и кровь. Восприятие их будет всегда механическим» [6. – С. 102]. Чужие проекты всегда будут «ломать» ментальность населения, что хорошо видно как во времена Римской империи, так и в периоды вьетнамской или иракской войны, когда «чужое» входит в конфликтные отношения с «местным». В результате даже нужные проекты отвергаются местным населением как чужие.

Сегодня Россия строит свои новые проекты (точнее, не строит, а рассматривает) с учетом своей ценностной составляющей, где всегда звучит не региональный, а глобальный аспект. То есть проектируется вхождение в условно «чужое» пространство. Ультрасистемы могут разворачиваться и сворачиваться вплоть до одного материального объекта. Примером последнего может служить картина.

В ней, как правило, присутствуют две силы, находящиеся в конфликте: арест пропагандиста или Зоя Космодемьянская среди немецких солдат демонстрируют это. Иногда подобной второй силой могут быть силы стихии, природные силы в своих максимальных проявлениях. Свернутые ультрасистемы могут быть «спрятаны» в песнях, музыке, фильмах, текстах, где прошлое хранится бесконечно долго.

Процесс разрушения ультрасистем идет с помощью:

• разрушения имеющейся героики;

• нейтрализации «силовых линий»;

• пересмотра прошлого, причем реально прошлого в ультрасистемах ничего нет, поскольку они обладают высоким уровнем системности, в результате сохраняя все в настоящем (например, как поется в песне «Ленин и теперь живее всех живых»).