Революция 1917 года. Как это было?

А. Гаспарян: Ну а как, друзья, не впасть в истерику? Вот представьте, вы изо дня в день в газетах читаете, что славная лейб-гвардия штурмует деревню Свинюхи, что там идут кровопролитные бои. Спрашивается: зачем? Что за стратегический объект деревня Свинюхи, которая находится на западе Украины, и почему это надо делать в 1914, в 1915 или в 1916 году? Ради чего гибнут люди? Хорошо, в 1914 году ты понимаешь: это все ради того, чтобы всем принести долгожданную свободу. В 1915 году ты скажешь: «Ребята, ну подождите. А нам никто не хочет помочь с этой свободой? Почему наши братушки болгары оказались на стороне Германии? Ради чего все жертвы?» Вдобавок к этому отсутствие внятной идеи и, самое главное, кризис государственной идеологии. Если посмотреть, как работал военный агитпроп в Первую мировую войну – это обнять и плакать. Это не идет ни в какое сравнение с тем, что было в годы Второй мировой войны. Все эти лубки с богатырями, которые насаживают германцев по семь штук на пику, не отвечали запросу, который был у общества. И постепенно, действительно, ура-патриотический подъем превратился в обиду и разочарование. А потом случился 1917 год, именно на этой волне, когда не было четкой идеологии, когда никто не мог объяснить, что происходит. Больше того, когда весь Петербург болтает о том, что верхушка нашей армии принимает непонятно какие решения, и это все наслаивается на переписку, как мы сейчас бы сказали, посредством социальных сетей (потому что господин Гучков, написав кому-то письмо, тут же рассказывал всем встречным о его содержании), какое общество выдержит это? Если бы подобное происходило в Великобритании, Франции, Германии, результат был бы точно такой же: государственный кризис. Это, кстати, тот урок, который большевики очень четко усвоили. Они сразу, с первого дня Гражданской войны, максимально закрутили гайки. Сравните агитацию времен Гражданской войны с агитацией Первой мировой – это два принципиально разных подхода к проблеме.

Д. Куликов: Очень красочно Армен описывает технику, а я хочу на принципе акцент сделать, потому что успешная машина агитации-пропаганды (ничего ругательного в этих словах не вижу), работая с народом, с армией, зависит от подлинности целей. Если ты действительно преследуешь те цели, которые объявил, и они имеют исторический смысл и значение, тогда ты можешь выстроить пропаганду и агитацию. Неважно, будет она технически лучше или хуже организована. Она будет истинная и будет работать. А если у тебя в самом начале вместо целей «ради чего», была фальшпанель, то, как не организуй, что не делай, будет катастрофа. И, кстати, это действительно так, потому что на самом деле окончательная легитимизация большевистской власти в нашем народе произошла по итогам Второй мировой войны. Когда мы выстояли, когда победили, несмотря ни на что. Это была общенародная точка признания. Признания за правду, потому что действительно боролись за страну. А когда наступили 1990-е и стало непонятно, что защищать, люди не вышли на защиту Советского Союза.

Г. Саралидзе: Потому что целью было построение коммунистического общества, а воспринималось…

Д. Куликов: Это спасибо Хрущеву, уже обещали к 1980 году, а что в 1990-е тогда делать?

Г. Саралидзе: Но об этом мы поговорим отдельно.

Февраль 1917 года – что это было?

Г. Саралидзе: Этот разговор мы решили посвятить событиям февраля 1917 года. Вообще я заметил, что в зависимости от позиции, которую человек занимает по отношению к этим событиям, можно определить его политические пристрастия и убеждения. Это как лакмусовая бумажка. Как только не называют эти события! «Предательство и измена», «заговор западных разведок», «попытка государственного переворота», «буржуазная революция» или «буржуазно-демократическая революция» (заметьте, разница есть). Список можно продолжать. Давайте попытаемся разобраться, что же все-таки это было – февраль 1917 года. Мне кажется, надо начать с самого такого распространенного взгляда, многие его используют, когда говорят о тех событиях: «Ничего не предвещало – и вот на тебе!» Что вы по этому поводу думаете?