Ревизор: возвращение в СССР 30

— В общем так, Мария, информация по Авиано пришлась очень кстати, — начал он. — Нашу работу очень высоко оценили, — поднял он вверх указательный палец. — Не буду забегать вперёд, но уверен, одними словами благодарности за службу дело не ограничится.

— Рада стараться! — улыбнулась Артамонова.

— Теперь по «Скворцу». Принято решение активнее использовать этого агента. Сколько она ещё будет в Союзе?

— Пока она покидать СССР не планировала.

— Отлично, тогда надо максимально использовать время до следующей поездки, чтобы обучить её языкам. С французским ей в этот раз просто повезло, но живет же она в Италии… Значит, нужен итальянский, и, конечно, английский. Только представьте, что в следующий раз рядом с ней на какую-то важную тему будут два американских офицера болтать, или британских… И те, и другие, кстати, любят в Италии отдыхать, у них это модно, так что ситуация вполне возможная, но бесперспективная для нас, если наш агент языками не владеет. Задача ясна?

— Ясна, товарищ полковник.

— Пусть хоть по восемь часов в день занимается с лучшими специалистами. Наймем гражданских так, чтобы они и не знали, на кого работают.

— По восемь часов? — удивлённо посмотрела она на командира. — Но каким образом? У неё же муж… Не создадим мы ей опять проблем? Помните же, как он нас с ней выследил?

— Ну, пусть в институте выделят ей кабинет для занятий. Муж будет видеть, что она утром в институт зашла, днем из института вышла. Какие еще подозрения? Все равно вы говорили, что ее отец ей все зачеты и экзамены «нарисует» сам, к чему ей вообще сидеть на лекциях? Согласуйте через куратора института. Он знает, к какому проректору подойти, чтобы этот вопрос решили быстро и без лишних разговоров. Где-нибудь в подвале можно, чтобы лишних людей много не шлялось мимо, и вопросов не задавало. Может, даже, оформите ей полставки лаборанта или архивиста какого, чтобы сокурсники, встретив, не удивлялись, что в здании она есть, а на занятиях ее нет. Будет говорить, что выполняет задания руководства института, разбирает какой-нибудь старый архив в подвале. Короче, не буду вас учить правдоподобную легенду придумывать, сами этому обучены.

— Хорошо, Павел Евгеньевич, сегодня же займусь.

* * *

Работал у себя в кабинете и услышал женские крики где-то то ли на улице, то ли в доме. Начал прислушиваться и голос показался знакомым. Выскочил в подъезд, так и есть — Лина верещала. Неужто кончился медовый месяц… Цыгане ее лупили, а кто теперь? Лично Трубадур, что ли?

Побежал наверх, а там двое молодых парней в штатском Виктора выводят из квартиры. Нет, теперь уже не размолвки между любимыми. Допелся певец-неформал! Твою ж дивизию… На сотрудников органов уже так насмотрелся, по взгляду их узнаю. Нет, не милиция, точно. Комитет это…

Поймал беспомощный и растерянный взгляд Еловенко, когда его проводили мимо меня вниз по лестнице. Так и захотелось ему подзатыльник врезать хороший… Предупреждал же. Сотрудники, скорее всего, и не возражали бы проявлению праведного гнева от советского гражданина в адрес диссидента. Но поздновато это делать, вырос уже паренек… Лина обессиленно сползла по стене на корточки, захлёбываясь рыданиями. М-да.

— Лина, Лина, — поднял я её, когда дверь лифта захлопнулась за ними. — Это КГБ? Ты удостоверения видела?

Ответить словами она не смогла, только кивнула.

Тут открылся лифт, и на площадку вышла Анна Аркадьевна.

— А куда это Виктора? — спросила она, но увидев, в каком Лина состоянии, осеклась.

Вместе привели Лину в порядок, отпоили водой. Потом Анна Аркадьевна убежала поспешно, сказав, что у нее срочные дела. Какие там дела… Замараться боится, даже девушке парня помогая, которого комитетчики увели. Ее понять можно, кто же будет с Комитетом сейчас в здравом уме связываться? Хотя… Есть один безумец… Спросил Лину:

— Ты в самом деле уверена, что любишь его, будешь с ним жить, или это просто забава на несколько месяцев, как с Мишкой-цыганом? Давай, только честно…

— Да мы уже… уже… про ребенка думали… Он согласен…

Значит, раз об этом речь зашла, Лина, похоже, собралась всерьез встать на путь исправления… Хм. Двух перепелок одним ударом… Надо попробовать.

Ну а что? В принципе, мне это ничего не будет стоить, а вдруг парня на самом деле удастся перевоспитать? Талантливый, зараза! Сам сочиняет, сам поёт. Голос за душу берет. Почти Высоцкий. Только пошедший не по той тропинке. Можно и похлопотать в КГБ за соседа…

Тем более, даже если ничего не получится с перевоспитанием, вряд ли конкретно ко мне у КГБ будут претензии. За что? Чужая душа потёмки. Претензий по идеологической части не будет. Честно попытался, не получилось. Ну что с того? А сейчас в СССР это очень модно. Вытащить оступившегося товарища из пропасти, взять на поруки и так далее… С Тимуром же у меня это прокатило, а там ситуация была не менее тяжелая.

— Так, Лина, без безумств только. Иди, выпей валерьянки, расслабься. Подумаю, чем помочь можно. Скоропалительных решений не жди, но, может, удастся что-нибудь придумать…

Она с надеждой посмотрела на меня.

— Лина, отчество Виктора! — потребовал я.

— Ива-аанович.