Реверс

— Обязательно разыщи его. Сам знаешь, как опера халтурно допрашивают. Ну, и чего мы имеем? Показания Маштакова в совокупности с показаниями жителей ма-аленькую, вот такусенькую тень подозрений на Жидких бросают. Какой пункт ты обведёшь в протоколе задержания?

— Второй. Очевидцы указали на лицо, как на совершившее преступление, — Февралёв на память процитировал выдержку из статьи 91 УПК.

— И ведь поворачивается у тебя язык говорить такое, — язвительно ухмыльнулся Кораблёв, растирая окурок по дну пепельницы.

— Так другие пункты совсем не подходят, — довод, приведённый важняком в своё оправдание, звучал по-детски.

Топорно сконструированная норма закона загоняла следствие в угол при возникновении мало-мальски нешаблонной ситуации.

— А Маштаков правда в милиции служил?

— В мили-иции… К твоему сведению, он в прокуратуре замом работал ещё до Коваленко. За этим вот столом сидел… Вру, стол другой, тот развалился… Михаил Николаевич — умнейший мужик. Сейчас бы в больших чинах ходил, кабы не это дело, — Кораблёв выразительно щёлкнул пальцем по шее. — Ладно, это всё лирика… Давай по делу. Вопросник подготовил? С чего начнёшь допрос?

— Выясню его отношения с Врублёвской. Спрошу, бывал ли он в Фонде. Где находился в день совершения преступления? Скажу, что Пандус с Молотковым арестованы…

— С этого начни! Обозначь, что с козырями у нас ажур, — и.о. прокурора сегодня зациклило на картёжной тематике. — Используй фактор неожиданности. Но одного упоминания подельников мало. Скажи: «Дают показания». Не говори, что раскололись, он может почуять блеф. Накинь так многозначительно, дескать, оба гаврика поют. Молотков в полный голос, Пандус — потише пока… Пока! В такой расклад Жидких должен поверить. Он их знает, как облупленных… Факт смерти Молоткова скрываем, сколько сможем. И вот ещё, Кирилл! Возьми перстень убитой бухгалтерши. Молча положи на стол, понаблюдай за реакцией. Спроси: «Знакомая вещица?» Сходить, что ли, с тобой на пару? Тряхнуть стариной?! — у Кораблёва по-кошачьи азартно разгорались глаза. — Нет, рано мне появляться. Могу спугнуть…

Февралёв наматывал на ус. Наставления старшего товарища были полезными. Дождавшись момента, когда Кораблёв умолк, чтобы вытряхнуть из пачки очередную сигарету, следователь вставил свои пять копеек.

— Хочу после допроса осмотреть автомобиль с экспертом.

— Толково. Чего искать будешь?

— Следы рук. Хорошо бы найти пальчики Пандуса с Молотковым. Тогда они привяжутся к машине Жидких.

— Всё так. А ещё кровь ищи. У нас с тобой, дружище, есть кровавый отпечаток китайской кеды с места происшествия. Один из бандитов капитально в кровищу вляпался. Значит, он мог напачкать в салоне. Внимательнейшим образом осмотрите коврики и чехлы. И вот ещё мыслишка…

Нежная трель городского телефона прервала инструктаж. Одним движением Кораблёв подхватил с аппарата трубку и поднёс её к уху.

— Александр Михалыч, Борзов моя фамилия! — в УВД укоренилась мода представляться на манер Глеба Жеглова. — Нигде не можем вашего следователя Февралёва найти! Вы не подскажете, куда он запропастился?

— А где искали? — и.о. прокурора подмигнул важняку и шепнул, прикрыв трубку ладонью: — Ищут пожарные, ищет милиция[343]…

— На рабочий звонили.

— А на мобильный не пробовали? — Кораблёву нравилось разоблачать неуклюжие мистификации.

Взволновавшийся следователь тыкал пальцем в экран своего «Самсунга», где пропущенных вызов не значилось. Заместитель прокурора ответил ему плавным успокаивающим жестом.

— На мобильный? — уточнение вызвало у Борзова секундное замешательство. — Ну, наверное, звонили.

— Сан Саныч, если вы так преступников будете ловить, как следователей прокуратуры, вас всех поголовно надо в народное хозяйство отправить. Кирилл Сергеевич жив-здоров, находится в моём кабинете. Мобильник, на который ему никто не звонил, при нём.

— Мне так доложили, Александр Михалыч, — вывернулся ветеран сыска. — Я чего кипеж-то поднял? К Февралёву вашему дело на миллион рублей.

— Какое дело?

— Так, Жидких же притащили из Ярославля. Работать с ним надо.

— Когда притащили?

— Так давно уже. Точно не скажу, я на совещании был. У нас генерал приезжал, драл за раскрываемость…

Любящий точность Кораблёв не поленился задать пару уточняющих вопросов и выяснил, что под категорию «давно» у Борзова подпадают временные отрезки, превышающие десять минут.

— Я припомню вашу классификацию, Сан Саныч, когда встанет вопрос с исполнительской дисциплиной в УВД. Ладно, вернёмся к нашим баранам. Следователь скоро прибудет, обеспечьте качественное оперативное сопровождение.

— Камеру заряжать? — и.о. начальника криминальной не привык ходить вокруг да около.

— Э-э, Сан Саныч, курочка ещё в гнезде, — остудил его прокурорский. — Всё, до связи.

Положив трубку, Кораблёв дал важняку ещё ряд руководящих указаний, категорически запретив принимать решение о задержании без согласования с ним.

15

18 июня 2004. Пятница 13.00–14.45