Реверс

— Зато на троллейбусе сэкономили.

Участковый вполголоса диктовал номер своего телефона понятой в жёлтых вельветовых брючках. Та обмирала от волнующей близости, спровоцированной тесным сиденьем.

Вторая женщина — крашеная блонда в мини-юбке «карандаш» — украдкой зыркала на Андрейку. Круглые колени, мощные окорока заголившихся бедёр слепили глаз. Рязанцев сделал над собой усилие и отвернулся к окну.

В поле его зрения попал Феликс. Он с интересом рассматривал острую стамеску, крепко насаженную на массивную деревянную рукоять. Из бокового кармана куртки опера торчали изогнутые ручки пассатижей. Удачно он наведался в сарай! Грешок, водившийся за Кобылянским, в розыске осуждали не все. Были такие, что приравнивали к боевым трофеям. Рязанцев же называл «крысятничеством». До перехода в ОРЧ он цапался с Феликсом по этой теме. Сейчас от резкой фразы удержало присутствие посторонних.

35

10 июня 2004.Четверг.

09.00–10.45

Сутулов и Петрушин, дослужившиеся: один — до подполковника, второй — до майора, импортного термина «дежавю» не знали. Но русские пословицы «опять двадцать пять» и «на колу мочало, начинай сначала» обоим были хорошо известны. Каждая подходила к ситуации.

Повторялся сценарий четырёхлетней давности. Тогда с Пандусом работали по заказному убийству Зябликова и Калинина, а потом по убийству Рубайло. Он всегда молчал, как пень, и ничего не подписывал.

На разборке, где грохнули Рубайло, Пандус сломал челюсть переговорщику из другой группировки. Долго скрывался от следствия, взяли его убойщики. За кулак он получил максимум — два года. Освободился, как полагается честному, по звонку.

— Ва-валера, м-м…может, он глу-ухонемой? — подкуривая очередную сигарету, спросил Сутулов.

Петрушин в ответ флегматично пожал вислыми плечами. Шли вторые сутки, как он решил подвязать со спиртным. Соответственно, чувствовал себя паршиво. Обильно потел, не мог сосредоточиться на элементарном, изнемогал от тремора. В густой чёрной апатии тонуло всё, даже желание привычным способом взбодриться.

Тупо удивлялся, как выдержал утреннее мероприятие. Хорошо, что им была отведена пассивная роль. Собираясь на выезд, Петрушин не стал вооружаться. Одна мысль о табельном ПМ внушала ужас. Для отмазки сунул в кобуру муляж пистолета, валявшийся в столе с незапамятных времён. Прокатило…

Пандус видел, что менты не лютые. Не то, что бить, даже орать им в лом. Особенно квёлым выглядел горбоносый брюнет с пропитой заточкой[279]. Раньше он смахивал на цыгана, а теперь, без усов, вполовину усохший, сильно постаревший — на еврея.

Валера Петрушин одной ногой стоял на гражданке. В июле ему исполнялось сорок пять, предельный возраст для майора. О продлении контракта вопрос не стоял. Петрушина терпели за прошлые заслуги. Его дружба с бутылкой была секретом Полишинеля. Он конкретно забил на службу. За последний год трижды уходил на больничный. Не раскрыл ни одного преступления. Воспитательные беседы давали нулевой эффект. Начальство пыталось растормошить его административным путём. Валеру понизили в должности. Из старших оперов он стал простым о/у. Ему до минимума снизили надбавки к окладу. При этом объявили прямым текстом: «Возьмись за ум, мужик, всё воротим».

Атрофированные амбиции спали крепким сном. В управлении молились, чтобы Петрушин не начудил под занавес.

Сутулову пришлось греть жулика в одиночку. На руках у подполковника был один козырь. Через десять минут он с него ухарски зашёлся.

— У-убийство со. совершено д-днём, в-в жи-илом ра…районе. Д-думаешь, мы сви…свидетелей не на-ашли? Ого-го, с-сколько! Очередь д-до того конца к-к…коридора выстроится! С-сейчаст-тебя о-о-опознавать начнут о-один за-а дру…другим.

Пандуса на пушку не возьмёшь, он — кремень. Но годы точат самый твёрдый минерал. Последняя ходка далась кремню трудно. Администрация начала плющить, как только заехал в зону. Чтобы сохранить авторитет, пришлось бодаться. На круг больше времени в ШИЗО[280] провёл, чем в отряде. И на воле не в санатории оздоровительном кантовался. Жрал кое-как, чаще всухомятку. Крепко поддавал. В драке с хачами получил по печени бейсбольной битой. К тому же на нерве постоянно.

Оттого Пандус выглядел старше своих лет. Ёжик волос на кумполе поредел. Десны кровоточат, шатаются передние зубы. Иногда в правом боку так схватит, что из глаз искры сыплются, как от электросварки.

С последней встречи вся присутствующая троица сдала. И у ментов, и у братвы житуха — не мёд.

Кабинет убойного отдела требовал ремонта, хотя бы косметики. Глядя на унылые жёлто-серые стены, не верилось, что родной их цвет — аквамарин. Слой ядовитого никотина глубоко въелся в краску. Бугристый потолок казался закопчённым, по углам тяжело колыхались гамаки паутины. Зато окошки были довольно чистые. Позапрошлой весной хозяева устраивали субботник, протёрли стёкла газетами.

Мебель в милиции не обновляли лет двадцать, имеющаяся обветшала до крайности. Случалось, что стул рассыпался под человеком, и тот под общий хохот летел на пол.