Реванш

Алекс проводит огромное количество времени, отжимаясь и приседая без рубашки. А я сижу и смотрю на него поверх книги, которую притворяюсь, что читаю, наслаждаясь видом, но также немного волнуясь. Он весь напряжен. Взбудоражен. Натянут, как тетива лука, готовая лопнуть в любую секунду, и я знаю почему. Я подтолкнула его сделать то, что ему было некомфортно, и теперь он просто не может примириться с собой. Алекс расхаживает перед эркером в гостиной, уперев руки в бока, пыхтя и тяжело дыша, как лошадь, на которой слишком долго ездили. До боли ясно, что он хочет выйти из дома. Он в ловушке, и это чертовски больно, что он так сильно хочет уйти. Впрочем, я все понимаю.

Вчера вечером я сама едва узнала себя. Понятия не имею, что заставило меня просить его быть со мной таким грубым. Я лежала там в своей постели, прокручивая в голове каждое гадкое сообщение, которое получила за последние несколько недель, и всего на одну секунду хотела почувствовать, что все контролирую. Я знала, что мне нужно, чтобы почувствовать себя лучше, и была права. Это заставило меня почувствовать себя возбуждающей, живой, и я ни на секунду не жалею об этом — даже если проснулась с очень очевидным укусом чуть ниже ключицы. Я, конечно, не собираюсь им хвастаться. Свитер с круглым воротом, который я вытащила из шкафа, скрывает его достаточно хорошо, делая не слишком заметным. Но Алекс вовсе не дурак. Он только раз взглянул на меня в свитере, когда с растрепанными волосами спотыкаясь вошел в кухню, и глубоко несчастная гримаса омрачила его красивое лицо.

В воскресенье дела идут немного лучше. Гроза утихает, и даже появляется солнце. Я провожу вторую половину дня, время от времени проверяя портал Роли Хай, ожидая увидеть ужасную синюю надпись в верхней части экрана, объявляющую, что школа возобновляет занятия завтра. Уже почти стемнело, когда сайт обновляется и появляется окно, подтверждающее, что утром жизнь будет продолжаться в обычном режиме. Когда я вижу его, меня охватывает тошнотворная волна нервов. Я не получала больше ни одного сообщения с тех пор, как последнее пришло в пятницу утром, но идти через двери средней школы Роли все равно будет напряженно. Я буду ходить по коридорам, вглядываясь в лица других студентов, задаваясь вопросом, кто из них сказал мне убить себя на хрен.

Я до сих пор не рассказала Алексу ни об этом из этих сообщений. Я собираюсь. Знаю, что неразумно скрывать от него что-то подобное, но... мне просто нужно немного времени. Он взбесится, когда я покажу ему сообщения, и я хочу притвориться еще на один день, что все может быть нормально для нас.

В воскресенье вечером я набираюсь храбрости, чтобы снова прокрасться в комнату для гостей, но на этот раз я не раздеваюсь догола и не требую, чтобы меня душили. Алекс уже спит. Он даже не шевелится, когда я откидываю одеяло и забираюсь в постель рядом с ним. Он просыпается только тогда, когда я провожу рукой по его груди, прижимаясь к нему сбоку. Его лицо в профиль — сплошные тени и блики. Когда он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, я вижу, что буря, которую он пережил, отступила.

— Dolcezza, — шепчет он. — Sei la mia vita (прим.с италь. Ты моя жизнь).

Простыни шуршат, когда он поднимает руку и кончиком указательного пальца проводит линию вниз по моей переносице и над губами. Я наклоняюсь к нему, и он нежно, нежно целует меня в губы, до боли сладко, но эта вспышка огня все еще существует между нами, готовая в любой момент вспыхнуть и сжечь весь мир дотла.

— И что это значит? — шепчу я, когда он отстраняется.

Алекс слегка улыбается.

— Это значит... что я сделаю для тебя все, что угодно. Это значит, что я слаб для тебя.

Мое сердце то ли распухает, то ли разрывается, не могу сказать точно. Я не единственная, у кого было трудное прошлое. Алексу пришлось пережить большую долю несчастий и трудностей, с которыми ему пришлось бороться, и переживания, которые ему пришлось вытерпеть, сделали его невероятно сильным. Будучи сильным, он сохранил свою жизнь, удерживал в целости и сохранности... так что слышать, как он говорит мне, что я сделала его слабым? Ну... я действительно не знаю, как к этому относиться.

ПОЛУЧЕНО ТЕКСТОВОЕ СООБЩЕНИЕ:

+1(564) 987 3491: Сука. Ты думаешь, что ты лучше нас? Ты никчемность. Держи голову опущенной, или ты сдохнешь.

Глава 9.

Сильвер

Борьбу за власть в средней школе можно сравнить с политической борьбой во многих странах Южной Америки. В течение многих лет в государстве существует диктатура. Низшие классы управляются одним единственным тираническим угнетателем, одержимым желанием удержать людей на своих местах. И вот народ восстал, сверг деспота, и все погрузилось в полный хаос.