Реванш

Ударная волна бьет меня, как молот по затылку. Это удовольствие, но не такое, какое я испытывал раньше. Это почти паническое, хаотичное удовольствие, перерезающее сухожилия на тыльной стороне моих ног и рук, делающее меня бесполезным, когда я вонзаюсь в нее в последний раз. Бедра Сильвер сжимаются вокруг моей талии, сжимая меня достаточно сильно, чтобы заставить увидеть чертовы звезды, ее голова запрокинута назад, а лицо — выражение забвения.

— О боже мой! О боже мой. О боже мой.

Она повторяет эти слова снова и снова, ее щеки покраснели от крови, пунцовая от напряжения и жестокости, с которой мы брали друг друга.

Я прижимаюсь к ней, бормоча что-то сладкое в ее влажные волосы, чувствуя, как в центре моей груди наваливается тяжесть насыщения, прекрасно понимая, что именно это и должно ощущаться, когда теряешь рассудок.

Наше дыхание постепенно замедляется, и когда я отстраняюсь, глядя вниз на Сильвер, она смотрит на меня ошеломленными глазами, зрачки поглощают ее радужки, удовольствие запечатлелось в чертах ее лица. Только когда я позволяю себе посмотреть вниз и вижу темно-красное пятно на бледной коже девушки, я понимаю, что только что сделал.

Я укусил ее так сильно, что у неё пошла кровь.

— Твою мать!— Я подталкиваю себя вверх, отшатываясь от очевидности собственной глупости. — Господи, прости меня, Argento. Я не хотел этого делать...

Она хмурится, глядя на себя сверху вниз, пытаясь понять, почему я так напуган. Прикасается пальцами к плечу, хмурит брови, когда подушечки пальцев становятся красными.

— О.

Если удовольствие, которое я испытал минуту назад, когда все еще был внутри нее, было велико, то последующее чувство вины просто немыслимо. Я никак не могу взять себя в руки.

— Где... черт, где аптечка? Дай мне найти что-нибудь, чтобы ...

Сильвер быстро садится и кладет руки мне на голую грудь.

— Нет! Нет, Алекс, перестань. Не волнуйся. Все нормально. Все хорошо.

— Нет! Это… — Я останавливаю себя, пытаясь удержать слова за зубами. Крик-это самое худшее, что я могу сейчас сделать, и это только ухудшит ситуацию. Сделав глубокий вдох, а затем еще один, я сажусь на пятки, закрывая лицо одной рукой. — Это не нормально, — выдавливаю я. — Мне не следовало этого делать.

Ее руки скользят по моим плечам — успокаивающие, умиротворяющие круги, которые должны были бы заставить меня чувствовать себя лучше, но облегчение не приходит.

— Алекс, пожалуйста. Не делай этого. Со мной все хорошо. Я же просила тебя это сделать. Я сама тебя просила. Это меня завело, черт возьми. Я просто так сильно хотела тебя. Я нуждалась в этой боли.

Я нуждалась в этой боли.

Христос.

Я позволяю ей убрать мою руку от моего лица, хотя мне все еще тяжело принять тот факт, что я заставил ее истекать кровью.

— Алекс, посмотри на меня, ладно? Я люблю тебя. Именно этого я и хотела. Ты ведешь себя глупо. Это всего лишь крошечная царапина. Там даже следа почти нет. А теперь, пожалуйста... просто обними меня. Я хочу немного полежать на твоей груди, прежде чем мне придется вернуться наверх.

Я действительно смотрю на нее. Заглядываю ей глубоко в глаза, пытаясь найти там хоть какую-то боль или беспокойство, но ничего не вижу. Она кажется абсолютно... нормальной. Узел горя, туго стянутый вокруг моего сердца, немного ослабевает, но не исчезает совсем.

Я дрожу, полный нервной энергии, когда снова ложусь на кровать рядом с ней, а она, извиваясь, пробирается ко мне, положив голову мне на сердце. Мой беспорядочный пульс не замедляется, пока я не чувствую, как она падает на меня и засыпает.

Я жду, пока не удостоверяюсь, что она действительно в полном порядке, прежде чем осторожно поднимаю ее с кровати и несу вверх по лестнице в ее собственную комнату.

Глава 8.

Сильвер

Ветер воет и стонет всю субботу, стучит в окна, и огромные снежные завесы проносятся над лесом, окутывая все кругом белым покрывалом. Папа ухитряется поговорить с мамой и Максом утром, чтобы убедиться, что они в безопасности, и когда электричество снова отключается около трех часов дня, он спускается в подвал, чтобы включить новый генератор, который купил в хозяйственном магазине с серьезным самодовольным выражением лица.

Если мой отец и слышал какой-то шум, который я устроила ночью, когда навещала Алекса, то ничего об этом не сказал. Честно говоря, сомневаюсь, что он знает, что я выскользнула из своей комнаты и на цыпочках прошла по коридору, мимо его комнаты и вниз по лестнице. Когда мы с Кейси были еще закадычными друзьями, я каждый вечер тайком убегала из дома, и меня ни разу не поймали. Я точно знаю, где находится каждая скрипучая половица в этом доме. Я также знаю, как глубоко спит мой отец.