Ретроскоп

— Что? Не сможешь ты ничего возразить. Она ничем не хуже. Да ещё и гораздо длиннее. Ведь время в ретроскопе течёт во много раз медленнее, и я уже успел прожить сотни жизней и тысячи лет. Ты, кстати, тоже.

Стейбус не сразу нашёлся, что возразить, а когда приготовил возражения, они показались ему неубедительными. По крайней мере, они точно были бы неубедительны для Агиляра.

— В прошлом все мы можем жить очень долго, — продолжал Агиляр. — И не просто жить, а именно так, как хотим. Миллионы уже живут таким образом.

— И умирают.

— Да, конечно, некоторые умирают. Прикажешь мне проливать по ним слёзы? Это их судьба или их выбор. А участь выродков, вроде Рэйва и его собратьев по Обществу, мне и вовсе безразлична.

— Но они убивают агентов!

— Их агенты и без того давно умерли.

— Не играй словами. Ты понял, о чём я. Они изменяют прошлое, и это не может не отразиться на будущем.

— Я только что доказал тебе, что ты тоже менял прошлое, — сказал Агиляр. — Сотни тысяч путешественников изменяли его. Дело не только в силовом внушении или жёсткой коррекции линии судьбы, вроде того фокуса, что ты проделал относительно Семёна. Ты ведь уже понял, что само присутствие чужого сознания влияет на сознание агента, путь и незначительно. Однако невозможно вызвать заметные сдвиги в нашем мире, просто раздавив в прошлом бабочку. Или даже убив человека. Нелепо считать, что такая штука, как время, не имеет своих защитных систем, поддерживающих его стабильность, или что эволюция на каждом этапе предусмотрела для себя единственный путь, да ещё такой узкий — через одну конкретную особь. Я так думаю, что и уничтожение целого вида не перекроет дорогу эволюции — или исчезнувшему виду найдётся равноценная замена, или же он сам будет восстановлен. Ход человеческой истории нарушить проще, но и тут не всё до конца ясно. Событийную матрицу наверняка как-то меняли уже первые путешественники, но почему-то до сих пор здесь, у нас, ничего не произошло, а ведь мы прямые потомки землян? Не пытайся вовлечь меня в крестовый поход против всех путешественников вообще. Он бессмыслен. Невозможно ничего исправить. Только лишь для того, чтобы отследить все возможные изменения в жизни Семёна от рождения до ста четырёх лет, или даже до двадцати трёх, потребуется целая бригада специалистов. А восстановить первичную причинно-следственную цепочку его жизни смогут только ребята вроде тебя (если подучишься) и Блэкбэда. А много таких, как по-твоему?

— Раз ты у нас всезнающий, скажи: почему я стал таким? — спросил Стейбус. — Я ведь даже не сенситив. Просто имплантёр.