Ретроскоп

«А на шестой день посмотрел Человек на все дела, которые Он сделал и вот — хорошо весьма!»

Неужели? Позвольте усомниться. Работа не закончена, осталось заказать вывеску: «Апокалипсис для людей прошлого, заботливо подготовленный их далёкими потомками», и повесить над входом в Академию Времени. А также над главным входом в штаб-квартиру корпорации «Ретроскоп технолоджи».

«И совершил Человек к седьмому дню дела Свои, которые Он делал. И почил Человек в день оный… в ретроскопе».

Конечно, где же ещё? Создатель, достойный своего изобретения. Труды позади, можно поставить чудо-прибор на самое почётное место в доме; можно есть, дышать и заниматься любовью в ушедших веках, паразитируя на их обитателях.

Стейбус почувствовал острое отвращение к самому себе — не столько потому, что он не раз лично делал это ради удовольствия, сколько просто по причине принадлежности к человеческому роду. До тех пор, пока он считал прошлое чем-то стабильным и неизменяемым, он не видел ничего плохого в собственных невинных, как ему казалось, экскурсах в чужие судьбы.

Это потому, подумал он, что в застывших мёртвых веках все люди были бы мертвы, как буквы в книге. Просто летопись, которую я мог читать снова и снова, начиная с любого места. Все события уже произошли, всё плохое и хорошее случилось, все жизни прожиты их законными обладателями. Но как только оказалось, что на их мысли и поступки можно повлиять в ту или иную сторону, переписывая тем самым отдельные главы летописи, как земляне тут же стали для меня живыми. А с живым прошлым и его живыми обитателями нельзя обращаться точно так же, как с мёртвыми. Не я первый осознал эту простую истину, не я первый пришёл к такому выводу — но разве кто-то остановился?

Кое-кто остановился. Но их было совсем мало. Остальные продолжали и продолжают использовать дальнюю временную зону в качестве игровой площадки, а игры становятся всё более жестокими.

Неужели мы не могли придумать лучшего применения для такого чуда, как ретроскопия? Ведь воссоздали же величайшие шедевры искусства и словесности, давно утерянные; даже такие, которые почти сразу погибли, которыми недолго наслаждались и современники старых художников, мудрецов, поэтов, а уже их дети знали только понаслышке? Вон, Фауст Вагнер, Мефистофель наш незабвенный, древнеегипетские папирусы воссоздаёт в полном соответствии с исходной технологией. И их содержание — со скрупулёзной точностью, иероглиф к иероглифу. Учёный Земли двадцатого века за любой из таких папирусов не раздумывая продал бы душу дьяволу — хоть целиком, хоть по кусочкам. Недавно Вагнеру выделили средства для воссоздания садов Семирамиды путём прямого синтезирования, так он совсем обнаглел, и теперь трясёт с Оллентайна деньги на Колосса Родосского. Утерянные творения Овидия его ребята записывают прямо за Овидием. Фауст умудрился найти в оригинале «Медеи» грамматические ошибки; хотел в своём варианте исправить, но Оллентайн не позволил. Делай, говорит, как было у автора, ты всё же не Овидий, хоть и знаешь латынь лучше него…

Да это правда, и очень здорово. Однако, во всей Академии Времени четыре тысячи ретроскопистов; ну, ещё столько же лицензированных частных историков по всей Империи… Ну, ещё нормальных, адекватных исследователей-любителей наберётся с десяток тысяч. А простых путешественников — миллионы и миллионы — несть числа…

И нелегалы, плюющие на закон и обычную человеческую порядочность. И спецслужбы со своими запросами. И хронократы со своими амбициями… Последние хуже всего. Что там ГУСС и войны во времени! Тоталитарная власть над прошлым и настоящим, над умами и жизнями при помощи ретроскопа — неужели это и есть завтрашний день одряхлевшей, едва стоящей на ногах алитейской монархии? Хорошо, что близкое прошлое пока недоступно.

Как долго удержится этот рубеж? Стейбус, ещё недавно с азартом штурмовавший бастионы Тёмного периода, всерьёз задумался, а не свернуть ли ему исследования своего отдела. Правда, он ведёт работу с другого конца, снизу, но кто знает…

Нет, нельзя бросать. Покс всё ещё боялся признаться себе, но уже чувствовал, что тайна Тёмного периода, тайна катастрофы, поглотившей целую галактику, может иметь несколько иную природу, чем было принято думать до сих пор в научных кругах.

Млечный Путь вполне мог сгинуть в недрах Хаоса вовсе не в результате глобального космического катаклизма. Это могла быть и хронокатастрофа, а в списке возможных виновников первой и единственной стояла родина ретроскопа — Алитея. Вероятно, именно поэтому наши действия и не имели заметных последствий в настоящем, подумал Стейбус. Незначительные — в масштабе планеты — изменения климата не в счёт. У них, скорее всего, естественные причины. Не замечено, чтобы от ППУ страдали подлинные коренные обитатели Алитеи — дикие животные. Только люди, да некоторые одомашненные виды. Именно те, что когда-то были завезены в первые колонии землян в Андромеде.

Но что будет, когда мы откроем для себя близкое прошлое?