Республика девяти звёзд

В палате Игорь и Альберт приподнялись в кроватях и разом выкрикнули:

— Ну как?

— Ну что?

— Ничего! Только девчонки за нами из кустов подглядывали, — ответил Витька, небрежно бросая свёрток на тумбочку.

— Верка?

— Ну да, Верка… И ещё две — из седьмого отряда…

— Я же говорил, что Вера не предатель, — сказал Альберт. — У неё глаза такие… Очень хорошие глаза. Чёрные, как ночь, а сияют, как солнце…

— Влюбился? — усмехнулся Витька.

— Знаешь что? — Альберт спокойно посмотрел на Витьку серыми твёрдыми глазами. И повернулся лицом к стене.

За дверью в коридоре послышались осторожные, крадущиеся шаги.

— Тихоня! — прошептал Витька. — Спим!

Когда отрядная вожатая Наташа открыла дверь в комнату, там царила сонная тишина.

После «тихого часа» полагалось тридцать минут «разминки», а потом купание. Как только пропел горн, из душных палат стали вылетать ребята. И сонный лагерь сразу ожил, наполнился шумом голосов, криками, мельканием загорелых ребячьих тел.

Игорь и Альберт первыми выбежали из спального корпуса. В правой руке Альберт нёс всё тот же завёрнутый в газету прямоугольный предмет, в котором что-то постукивало.

Санпропускник, который ребята называли более простым и понятным словом «баня», находился в дальнем углу лагерной территории. Возле него на верёвках сушились простыни и наволочки, которые на ярком солнечном свете были такими белыми, что при взгляде на них приходилось щурить глаза. А за жёлтым каменным домом до самой ограды тянулись серые песчаные холмы и кусты неприхотливого лоха, изогнутые и прижатые к земле злыми зимними ветрами и бурным морем.

Ребята всмотрелись в эти заросли, но никого не увидели.

— Опять осечка! — прошептал Игорь.

— Подожди! — тоже еле слышным шёпотом ответил Альберт. — Идём!

Они вползли под большую, корявую и искорёженную ветку, покрытую мелкими серебристыми листочками и маленькими серо-зелёными ягодами.

— Здесь! — сказал Игорь.

— Ладно!

Альберт положил свёрток на песок.

И вдруг совсем рядом треснула ветка, зашелестел песок и словно из-под земли появились тётя Тонна и Арташес Геворкович.

— Что вы здесь делаете? — спросила тётя Тонна мрачным голосом.

Физрук тоже строго и сердито смотрел на мальчишек.

— Ничего! — ответил Альберт.

И протянул руку к свёртку.

— Не трогать! — пронзительно крикнула Антонина Михайловна.

— А почему? — удивился Игорь.

Арташес Геворкович очень осторожно поднял свёрток с земли и сдёрнул с него газету. В руках у него оказался деревянный ящичек с белыми и коричневыми клетками.

— Шахматы?! — растерянно воскликнула тётя Тонна.

— Нет, шашки! — спокойно поправил её Альберт.

Физрук осторожно открыл ящичек. В нём были самые обычные шашки — белые и красные пластмассовые кругляшки…

— Ф-фу! — облегчённо выдохнула тётя Тонна.

И, сдёрнув с головы свою белую панамку, вытерла ею вспотевшее лицо.

— Чего вы сюда забежали с шашками?

— А что? Разве нельзя? Мы всегда здесь с Альбертом играем, — объяснил Игорь. — Здесь, возле моря, и прохладнее, и никто не мешает…

Тётя Тонна бросила на мальчиков сердитый взгляд и, заложив за спину руки, широкой походкой зашагала к спальному корпусу.

— Эх вы, артисты! — не то насмешливо, не то сердито проговорил Арташес Геворкович.

И, положив ящик с шашками на песок, пошёл за тётей Тонной.

— Теперь всё ясно? — спросил Игорь, закрывая ящичек с шашками.

— Конечно, ясно! — ответил Альберт. — Это — она! Она — предатель!

22. Это — не товарищ!

Через каждые три-четыре дня Венеру Светловидову навещали её мама и Дэзик. Обычно они являлись после «тихого часа». Кто-нибудь из вожатых вызывал Венеру, и она бежала к главному входу в лагерь, где возле ворот, под старыми акациями стояли две голубые ажурные беседки, прозванные ребятами «скворешниками».

Венерина мама каждый раз приносила большую сумку, на которой было изображено неправдоподобно синее море и пальмы, похожие на пучки перьев.

Венера и её мама садились рядом на узенькой и низкой скамейке, очень похожие друг на друга — толстые, круглолицые и темноглазые. Рядом с ними усаживался Дэзик, чем-то тоже походивший на своих хозяек. Эти свидания обычно продолжались не менее часа. И всё это время мама и дочка безостановочно жевали какие-нибудь фрукты или сладости. Если к беседке случайно приближался кто-нибудь из ребят, Дэзик поднимал неистовый визгливый лай, издали напоминавший клёкот индюка.

На следующий день дед Миша, ругаясь, выгребал из беседки кучи абрикосовых или вишнёвых косточек и груды многоцветных конфетных обёрток.

В этот раз мама угощала дочку конфетами из большой красной коробки.

Именно это время шестой отряд избрал для своего внеочередного и секретного сбора. Собрались в беседке, неподалёку от столовой. Алла в этот день отпросилась у Антонины Михайловны в город, и всё благоприятствовало соблюдению тайны. На всякий случай на четырёх углах беседки были выставлены специальные дозорные.