Мехинли встретила Мавы, как потерянное счастье. В уголке черной кибитки она порывисто обняла его и крепко поцеловала. Чувствуя за собой поддержку Атай-ры-гелин и помня, что сам Халназар приказал заботиться о Мавы, она перестала остерегаться халназаровой родни и не отходила от Мавы ни на шаг. Она не знала, где его посадить, чем угостить. Перед тем как заварить чай, она вытирала своим платком и без того чистый чайник, на завтрак приносила ему масло, смешанное с арбузной патокой, верблюжьи сливки. Где видел Мавы такую заботу? При каждом удобном случае Мехинли прижималась к нему, горячо дышала в его желтоватые усы. Какое для Мавы счастье! «Оказывается, после голода бывает изобилие, после испытаний ~ исполнение желаний», — думал он. И в то же время его радость отравляла тревожная мысль: «Что же это такое! Я — сын Халназара или возлюбленный его жены? То и другое — несовместимо». Несколько дней он раздумывал об этом и решил поделиться своими сомнениями с Мехинли.
— Майса моя, — печально заговорил он. — Халназар-бай — мой отец. Ты — его жена.
Мехинли рассмеялась:
— Ты разве не понимаешь, какой он мне муж, а тебе — отец?
— Это понятно.
— Что ж ты хочешь сказать?
— Он хочет женить меня, велел искать невесту. Но сердце мое — с тобой. Как же быть?
Мехинли обняла Мавы и прижалась щекой к его щеке.
— Пока жива, не отдам никому! — с жаром проговорила она.
— А Халназар?
— Халназар-бай. для меня не лучше нашего пса Алабая.
— А что скажут люди?
— Пусть что хотят, то и говорят.
— А если узнает Халназар?
— Пусть... Кто же, войдя в воду, стесняется своей наготы? Довольно мне ходить с опущенными глазами! Взойдет луна — весь мир ее видит.
— Майса моя, тогда нам нельзя здесь жить.
— Мавы, милый! Ведь ничто нас не привязывает к этому дому. Разве мало места на земле? Уйдем! Хуже, чем здесь, нигде не будет.
Мавы прижал Мехинли к груди и покрыл ее щеки горячими поцелуями.
— Майса моя, ты успокоила мое сердце! С этой поры считай, что я здесь только ради тебя. Ты — моя и я — твой. Что суждено, пусть будет суждено нам обоим. Но я прошу тебя: будь осторожна, нашу любовь надо пока скрывать от всех.
Мехинли согласилась, но тут же подумала: «Вряд ли удастся уберечься от глаз Атайры-гелин».
Вскоре Халназар призвал к себе Мавы и спросил:
— Ну что, сынок, нашел себе девушку по сердцу? Или тебе понравится та, которую я выберу? Говори — чью дочку тебе привезти?
Мавы сказал то, что было больше всего по душе Халназару:
— Отец, стоит ли сейчас думать о тое? Время теперь беспокойное... Мне кажется, со свадьбой можно и подождать.
— Молодец, сынок, такого ответа я и ожидал от тебя!
Глава седьмая
Трудное лето и часть осени семнадцатого года Артык прожил в ауле у дяди, помогая ему в хозяйстве. Жизнь дейхан, их невзгоды и горести снова окружали его. Часто бывал он в своем ауле, присматривался к знакомым людям, слушал разговоры и недоумевал: говорят о свободе, но где она? Где ее свет? В чем разница между настоящим и прошлым дейханина?
Хотя царь и был свергнут, государственные учреждения остались в руках прежних чиновников, а в аулах по-прежнему хозяйничали старшины, волостные, баи. Дейхане не видели большой разницы между царским правительством и правительством Керенского. Изменились лишь некоторые названия: начальник уезда стал называться уездным комиссаром, но управлял он с помощью все тех же людей. И налоги в аулах, вероятно, собирались бы так же, как при царе, только нечего было взять у дейханина — год был голодный.
Годами разоряемые, голодные дейхане собирались толпами и в поисках пропитания бродили из аула в аул. Некоторые шли в город, стояли в очередях за хлебом, брались за любое дело. Иные, отчаявшись, вооружались дедовскими кривыми саблями или просто палками и принимались за грабеж. Те, кому иногда удавалось ночью вскрыть байскую яму с зерном, обеспечивали себя хлебом на некоторое время, но при неудаче они платились головой. Были и такие, что нападали на почту.
В городе росло число спекулянтов и контрабандистов. Люди, привыкшие добывать деньги легко, ничего не делая, искали новых способов наживы. В Теджене, как и в других городах Закаспия, вскоре после Февральской революции начали создаваться кооперативы. Нашлись ловкачи, которые заглазно записывали в кооперативы неграмотное население аулов, получали по книжкам продовольствие, мануфактуру, обувь. Дейхане голодали, а жулики и спекулянты наживались на продаже продовольствия и товаров, получаемых через кооперативы по твердым ценам.
Однажды друг Артыка, Черкез, пришел в Теджен и попал в кооператив как раз в тот момент, когда Куллы-хан и Ташлы-толмач, не поделив чьих-то книжек, ссорились, как собаки из-за кости.
— Тебе мало дейхан своего аула, — кричал переводчик, — ты записал на себя и моих? Вычеркни их!
Писарь протестовал:
— Какие это твои дейхане? Рабов теперь нет. Кого хочу, того и записываю. У себя вычеркивай!
— Ты же с Кяля, а лезешь к «Бекам»!
— Мне нужны живые души для книжек, понимаешь? А какого они будут роду-племени, мне дела нет. А ну, вычеркни «Беков» из его списка! — крикнул Куллыхан председателю кооператива.