Решающий шаг

— Нет, Дурды, я вижу, ты этого не понимаешь. Если б понимал, не шатался бы между двумя лагерями. Когда-то я готов был преклониться перед тобой. А теперь чувствую, что я сильнее тебя. У меня есть цель, я знаю, за что нужно бороться. Некогда ты давал мне советы, теперь я тебе посоветую: брось свои колебания и приходи к нам.

— К вам?

— А что — не доверяешь?

— С тобой могу быть заодно, но Эзизу не верю. — Не веришь и тому, что он сейчас Делает?

— Итеперь не верю, а как подумаю о том, кем он станет в будущем, — страшно становится.

— Дурды, я себя тоже не считаю слепцом, которому нужен поводырь. Мы с Эзизом не узами крови связаны. Сделай он не по-моему, — я найду другую дорогу.

— Не знаю...

— Вот это мне и не нравится в тебе, что ты не знаешь... куда идти.

Дурды промолчал, а когда Артык вновь спросил его, что он думает делать, уклончиво ответил:

— Посмотрим, посмотрим... Пока ничего решить нельзя...

Когда Артык, разыскав квартиру молодоженов, вошел к ним, Майса сидела одна: Мавы куда-то вышел, но должен был скоро вернуться. Артык сердечно поздравил Майсу и весело заговорил с нею. Он видел, что она счастлива со своим Мавы, но это счастье казалось ему каким-то ненастоящим. Впрочем, вспомнив о жизни, которая осталась у них позади, он одобрил их шаг. Обижало его только то, что Мавы пришел не к нему, а к Аширу и Куллыхану.

В этот момент к молодоженам зашел и Ашир. Некоторое время беседа велась в шутливом тоне, но скоро перешла в словесную перепалку между друзьями. Артык был недоволен тем, что Ашир связался с Куллы-ханом, а Ашир корил друга тем, что тот служит Эзиз-хану, а не народу. Они пытались объясниться, и каждый, оправдываясь, защищал себя и винил другого. Спор между ними напоминал драку слепых, которые бросались камнями. Потом они разгорячились до того, что уж еле владели собой. Артык вскочил и хотел уйти, но Ашир преградил ему путь. Оба с минуту стояли друг против друга, молча сжимая кулаки и обмениваясь гневными взглядами. Недавние друзья теперь были похожи на смертельных врагов. Майса испуганно смотрела на них и думала: «Что это с ними сталось? Мы как будто достигли желанного, а они готовы убить друг друга. А ведь такими друзьями были с самого детства, каждый не поколебался бы жизнь за друга отдать. Что это вдруг с ними случилось? Чего они не поделили?» Не зная, что делать, как помирить друзей, она с надеждой поглядывала на дверь: «Ах, хоть бы поскорее пришел Мавы!»

И только она так подумала, как дверь открылась и вошел Мавы. Артык вяло ответил на его приветствие, а поздравить и совсем забыл.

Майса стала что-.то шептать на ухо мужу, который ничего не мог понять, а в это время ссора продолжалась:

— Артык, — говорил Ашир, — ты не уйдешь отсюда, пока не решишь этот вопрос!

— Нам не о чем больше говорить! — хриплым голосом ответил Артык.

— Нет, ты так не уйдешь отсюда! Или ты застрелишь меня, или же я...

— Это было бы трусостью! Вот встретимся на широком поле — тогда и сразимся, как подобает отважным.

— Хорошо, дружба между нами кончена!

Артык, не отвечая, отстранил Ашира рукой и стремительно вышел.

Глава восемнадцатая

Торжества, учиненные Эзизом в Теджене, были своеобразным смотром сил, готовых стать под знамена буржуазно-националистической контрреволюции. Смотр этот показал Эзизу, что он может рассчитывать на поддержку со стороны пестрого туркменского населения, которое в Теджене состояло главным образом из базарных торговцев, кустарей, аробщиков и скопившихся здесь в эту тяжелую зиму голодных дейхан. Но главарь местного антисоветского движения видел также, что немало туркмен относится к нему безразлично или выжидательно. Знал он и о том, что значение совета как органа рабоче-крестьянской власти растет не только в городе, но и в ауле. Терпеливый и настойчивый Чернышев сумел привлечь уже немало людей, готовых до конца идти с ним в борьбе за права и счастье обездоленных. Вырванные событиями последних лет из родных аулов, повидавшие жизнь дейхане, вроде Ашира, или вчерашние рабы, как Мавы и Мехинли, становились преданнейшими сторонниками советской власти. Тедженский отряд Красной гвардии мог стать серьезной силой — все это понимал Эзиз. Но, готовясь к прыжку, он вынужден был ждать благоприятного момента и помощи, которую обещал Нияз-бек.