Читаем Решающий шаг полностью

— Послушай, бай-ага, не принимай близко к сердцу того, что случилось. В дальнем пути не следует оплакивать каждого павшего верблюда. Наша задача — довести до цели весь караван. Я слышал, что Иван Чернышов выступил в совете с требованием отобрать у торговцев и баев все запасы зерна и муки, но Куллыхан возражает против этого. Пока они там спорят, мы уже опередили их. Городская пекарня в наших руках. Вместе с теми складами, к которым я сегодня поставил свой караул, это будет огромное хозяйство. Управлять этим хозяйством я поставлю тебя. Думаю, что тебя не надо учить: ты первый с избытком вернешь все отнятое у тебя добро. Со временем все, взятое у богатых людей, будет возвращено мною, но сегодня богатый должен поделиться с неимущим, иначе мы не успокоим народ и не сможем повести его за собой. Я помню, на заседании дивана ты сам говорил, что не надо ссорить дейхан с баями. Ты прав, но для этого надо временно уступить народу. Хорошо ли ты меня понял? Если так, то не ставь в вину то, что случилось с тобой.

— Понял, Эзиз-хан, понял! Спасибо!..

Халназар вышел от Эзиза повеселевшим. В этот день Артык больше не встречался с ним. А позже Халназар старался держаться так, словно между ними никогда ничего не было.

<p>Глава шестнадцатая</p>

Многочисленные враги молодой советской власти использовали каждое затруднение на ее пути. Они искали друг друга внутри страны, чтобы объединиться и нанести смертельный удар новому строю. Они спешили стать на службу к внешним врагам, чтобы по их указке срывать все мероприятия Советов, направленные к облегчению тяжелого положения рабочих и беднейших крестьян. Они открывали новые фронты, наносили удары в спину исподтишка, пытались задушить народную революцию голодом и террором. Особенно широко и активно они развертывали свою деятельность на окраинах.

Декабрь месяц тысяча девятьсот семнадцатого года ознаменовался в Средней Азии новым событием, взволновавшим всех мусульман: в городе Коканде был назначен национальный съезд представителей туркестанских народов, исповедовавших ислам. Съезд этот был организован баями, фабрикантами, оптовиками хлебной и хлопковой торговли, скупщиками скота и каракуля. Характер съезда и его откровенное устремление за советские рубежи были совершенно ясны, но даже не все его устроители знали, чья рука из-за рубежа направляла все дело, завязывала-узлы, плела путы заговора против молодой Республики Советов.

Специальным поездом из Ашхабада выехали на Кокандский съезд и представители туркменской буржуазии. Салон-вагон в середине поезда был украшен снаружи текинскими коврами. Когда поезд остановился в Теджене, из этого вагона вышел худощавый человек среднего роста в хорошо сшитом шелковом красном халате и белой папахе из тончайшей шленки. Из-под папахи выбивалась густая прядь слегка поседевших волос. На плечах у него были золотые погоны, на поясном ремне висела в серебряных ножнах сабля. Это был офицер царской службы Нияз-бек, возглавлявший Ашхабадскую делегацию. Сопровождавшие поезд рослые нукеры, также одетые в красные халаты и белые папахи, звали его «баяром».

Нияз-бек, точно кого-то поджидая, огляделся по сторонам. Тем временем на перроне в сопровождении своих нукеров появился Эзиз-хан в светлом халате из верблюжьей шерсти. Завидев еще издали его рослую фигуру, Нияз-бек направился ему навстречу, дружески поздоровался и пригласил к себе в вагон. Заочно они уже были друзьями, а встретившись, понравились друг другу с первого взгляда.

Молодые джигиты, которых вывел Эзиз для встречи Нияз-бека, в своих черных папахах и поношенной одежде выглядели более чем скромно по сравнению с нарядными нукерами из Ашхабада. Но опытный глаз Нияз-бека сразу отметил, что в качестве боевой силы каждый из них стоит дюжины ашхабадцев. Особенно внушительное впечатление произвел на него Артык с его гордым, мужественным взглядом. И Нияз-бек откровенно высказал Эзизу свое восхищение им, как только они вошли в салон-вагон.

За обедом, не решаясь предложить Эзизу запрещенных мусульманским законом спиртных напитков, Нияз-бек угощал его лимонадом. Эзиз, впервые на своем веку очутившийся в салон-вагоне, с изумлением рассматривал бархатную мебель и зеркала, столовое серебро и хрусталь, поражаясь широкому образу жизни и роскоши, которой окружил себя Нияз-бек. «Эти люди знают, как жить, — одобрительно подумал он, — они берут от жизни все, что можно... И правильно делают».

На вопрос Нияз-бека о положении в Теджене Эзиз ответил, что намерен в ближайшие дни разделаться с красногвардейским отрядом. Нияз-бек, однако, посоветовал ему не торопиться с этим.

— Эзиз-хан, — сказал он, — благополучие туркменского народа — в постепенном движении. Повремени, есть дела и поважнее. На обратном пути из Коканда я обязательно задержусь в Теджене. Тогда мы скроим огненный халат и твоему Чернышову и всем, кому нужно.

Перейти на страницу:

Похожие книги