Решающий шаг

— Тогда не будете ли вы любезны сообщить нам всем, — Гарустов обвел рукой присутствующих, — о какой именно новой квартире идет речь.

«Вот оно», — подумала Валя. Сидевшие за длинным столом люди вновь как по команде уставились на нее. На тощей шее корреспондента бился кадык.

— Николай Степанович, — Валя сперва так волновалась, что начисто позабыла имя-отчество начальника пароходства; прочитав радиограмму мужа, вспомнила и немедленно взяла на вооружение. — Николай Степанович, нам неоднократно обещали… в том числе лично вы…

— Кто что кому сколько раз обещал, меня в данный момент не интересует, товарищ Михайлова, — пророкотало наверху. — Это я уж как-нибудь уточню впоследствии. Сейчас я хочу знать, за какую квартиру благодарит меня по радио старший механик «Гордого». Адрес, если можно.

— Адреса нет… — пролепетала Валя. — И… и реальной квартиры тоже пока нет… Это… это моя мечта… Вы читали «Алые паруса»?

— Ах, мечта! — голос наверху избавился каким-то образом от хрипоты. — Воображение, так сказать. Фантазия. Ясненько… Только, простите, при чем тут «Алые паруса»? «А вот здесь, дорогой, ты будешь в академию готовиться», — передразнил Гарустов интонацию Валентины, запечатленную на только что прослушанной пленке, и довольно ловко передразнил. — Все предельно практично.

— Но… мы…

— А вам известно, до какой степени эта ваша, с позволения сказать, мечта засорила эфир? Известно, что дружки вашего мужа более чем с двадцати судов сочли своим долгом срочно и неоднократно выразить ему свою радость, а также надежду быть приглашенными на новоселье?! Я нисколечко не удивлюсь, если на самом «Гордом» это новоселье уже отпраздновали. Балаган!

Гарустов отодвинулся от кресла, вышел из-за стола и оказался с Валей лицом к лицу.

— Вы подумали, например, о том, в какое положение вы поставили меня? — патетически спросил он. — Что должен я делать, получив все эти благодарственные послания?

— Нет… не подумала…

Валя сползла с сиденья, словно провинившаяся школьница. На самом деле именно об этом она и подумала вчера, увидев магнитофон. Ее расчет на том и строился, что начальнику пароходства некуда будет после всей этой кутерьмы деваться.

— Не подумала я, Николай Степанович… Уж вы извините… — Валя прибегнула к усвоенным еще от матери просительным интонациям. — Но войдите и в мое положение… Мне эта проклятая квартира по ночам сниться стала… Ребятишки ведь у нас… И обещали нам — не раз и не два…

— Обещали, обещали! — голос Гарустова загремел в полную силу. — Ну и что?! Разве всегда мы вольны свое собственное обещание выполнить? Бывают обстоятельства посильнее нас — что поделаешь…

Здесь невозможно удержаться, чтобы не заметить: в этом пункте уважаемый товарищ Гарустов был категорически не прав. Обещания надо выполнять обязательно, а ежели есть сомнения — лучше не обещать. Всякий серьезный и самостоятельный человек, какой бы пост он ни занимал, всякий стоящий мужчина — а Гарустов был им! — не должен бояться отличить реальное, выполнимое от видимости, фикции, и никогда не обещать впустую.

Всякая стоящая женщина, по возможности, тоже.

Но Валя возражать не стала.

— Не удержалась… такой случай… помечтала вслух… — шептала она, косясь на висевшую на стене огромную карту, всю утыканную флажками с названиями судов, — где-то там «Гордый»?

Она всхлипнула и потянула из кармана соблазнительно надушенный платочек.

От женских слез у Гарустова без промаха начиналась морская болезнь.

— Мы не станем больше мешать вам исполнять ваши прямые обязанности, — строго сказал он, открывая Вале путь к отступлению. — Но имейте в виду, вас могут привлечь к ответственности за умышленно ложную информацию, переданную в эфир… («Черта с два, — подумала Валя, — привлекут в крайнем случае Бореньку, а он вывернется…») И зарубите себе на носу: если вы рассчитывали выбить из меня таким образом жилье, то крупно просчитались! На вашем месте я в ближайшее время никаких снов о новой квартире постарался бы не глядеть! Зарубите себе на носу, на корме или на любом другом месте! Не таков Гарустов человек, чтобы его на пушку брать!

Он кричал все громче, но Валю уже не тревожил этот крик. Она была у двери и знала, что выиграла бой — кричат всегда от слабости.

— До свидания, — тихо, с достоинством сказала она и вышла.

Зато очутившись в приемной, она без сил, почти без сознания опустилась на первый попавшийся стул. Секретарша, вскрикнув, кинулась на помощь.

Что происходило в кабинете Гарустова после Валиного ухода, никто толком не знал. Впоследствии стало известно, что сам Гарустов еще недели две яростно сопротивлялся нажиму целого ряда вполне ответственных лиц, настаивавших на том, чтобы дать Михайловым квартиру — раз уж так получилось, раз по радио было сказано, раз в глазах экипажей многих судов это выглядело как вещь согласованная. Тем более, сам Михайлов был образцовым командиром и квартиру, несомненно, заслужил.