Решающий шаг

Валя не ответила. Села поудобнее, спицы в ее руках вновь заплясали свой танец, она глянула на меня ласково, доверчиво, но вместе с тем и робко, даже виновато, словно заранее просила прощения, — и принялась не торопясь излагать свою историю.

Когда моряки находятся в дальнем плавании, к ним проявляют повышенное внимание, о них заботятся. Существуют, например, особые радиопередачи: семьи моряков получают возможность поведать мужьям, отцам, сыновьям и братьям о последних событиях своей жизни.

Как-то раз, когда служебные обязанности Виталия Георгиевича задержали его вне порта особенно долго, дошел черед и до него, и к Вале в тихий час ее беспокойной работы явился корреспондент местного радио.

В левой руке он держал портативный магнитофон, правой сделал приветственный жест и проследовал прямо к стойке.

— Привет хозяйке!

Выпив стакан напитка неопределенного цвета, крепости и букета и закусив конфетой «Старт», журналист предложил Вале наговорить кое-что на пленку и пообещал нынче же вечером, еще тепленькими, передать ее слова на «Гордый».

У каждого из нас бывают тяжелые дни. Вроде ничего особенного и не произошло, а ты чувствуешь себя неуютно в своей привычной жизни, как в чужой. У всех все ладится, у тебя — нет. Все живут насыщенно, делают полезное дело, у них все в полном порядке и на работе и дома, а ты — бесталанный, лишний, неудачник, ты не добился ничего, и уже не добьешься, конечно, и никому ты не нужен.

В такие дни особенно страшно одиночество, особенно недостает любящего, чуткого, ласкового спутника, способного не одернуть тебя, не накричать, не раздражить еще пуще дурацкими советами, а поддержать тихонько, незаметно подставив плечо. Поддержать…

Как раз такой денек выдался у Вали. Она проснулась рано, долго ворочалась без сна на диване, в отсутствие мужа казавшемся бессмысленно широким, ей было зябко и одиноко. Тут бы прижаться к удивительно теплому всегда Витальке, а его нет уже невесть сколько ночей, и еще неизвестно, сколько не будет… Правда, за шкафом тихо сопят Сашка с Мишкой, но домашний уют, давно уже ставший привычным, вызвал в душе только умиление, а этого Вале сейчас было мало. Что ждет ее, когда она окончательно проснется и встанет? Что? Все та же опостылевшая буфетная стойка, а дома все та же тесная комнатка, где даже погрузиться в хозяйственные заботы и то практически невозможно — развернуться, разгуляться негде…

Валя лежала на спине, вытянувшись, закрыв глаза, и думала. Чего же сумела она достичь? И что дальше? Что нового может произойти завтра? Послезавтра? Конечно, с семьей ей повезло, не у всякой есть такой муж, как Виталя, вон сколько женщин за свою жизнь так и не узнают, что такое любовь, для них брак — просто сожительство. А они с Виталькой так и тянутся друг к другу… и никакой он не пьяница, и не изменит ей никогда… А сыновья… Но сама-то она, сама?! Неужели у нее все в прошлом? В какой-то книжице поймала выражение «дама с прошлым» — смеялась, дура, не представляла, как это может быть… А теперь и ее молодые годы пролетели… Неужели она больше ничего не добьется? И угораздило же бабой родиться… Все просто и ясно, и «некуда больше спешить»…

Такие мысли не впервые лезли ей в голову, но раньше удавалось более успешно им сопротивляться. А сегодня…

Промучившись полчаса, Валя забылась. Будильник не принес облегчения, скорее наоборот. На ребят нашумела ни за что. На работу явилась злющая, добряк завклубом шарахнулся от нее в сторону. На базу поехала — наскандалила…

Тут под горячую руку и явился корреспондент со своим предложением. Валечка уже разинула было рот, чтобы мягко послать его как можно подальше — она терпеть не могла запланированных сантиментов и в подобных передачах никогда не участвовала. А уж на этот раз…

Но, взглянув на магнитофон, она прикусила губу: озорная мысль пришла ей в голову. Люди с характером тем и отличаются от простых смертных, что им дано мгновенно распознавать под покровом случая притаившийся в глубине шанс. На что шанс? На что угодно, хотя бы на то, чтобы сорвать на ком-нибудь дурное настроение — и то годится…

Распознав же этот шанс, люди с характером не колеблются, используют его немедля; тут, как в футболе, — передержал мяч, и все пропало.

«А ведь это смотря на кого работать! — мелькнуло в Валиной светлой головке, взбудораженной переживаниями злополучного утра. — А что, если… ха-ха!.. Делать очередную сладенькую передачку о том, как хорошо я тут тружусь, а детки дружно ходят в садик, и учат стишки, и как нетерпеливо мы ждем нашего героического папочку, я, конечно, не стану. С какой стати?! Но вот… ха-ха!.. если поработать, наконец, на себя, раз уж случай такой подвернулся?..»

Пришедшую ей в голову мысль Валя впоследствии и называла наваждением.

— Господи, Боренька, — ответила она радиожурналисту, — ты даже не представляешь себе, до чего вовремя ты пришел.

— Это почему же не представляю, — скорчил потешную рожу Боренька, знавший в порту всех и вся. — У прессы всегда нюх…

— У меня случай особенный…

— Что за случай?

— Квартиру нам дали наконец, вот что! Вчера смотреть ходила…