Решающее лето

Я приехал в середине недели и собирался побыть здесь два-три дня. Обстоятельства складывались так, что я должен был снова отправиться на север, и я хотел убедиться, что Чармиан ни в чем не нуждается. Элен собиралась приехать в понедельник и остаться с Чармиан до возвращения семьи Шолто в Лондон.

Чармиан и я осторожно пробирались через густые заросли кустарника на опушке леса, отводя рукой ветки и уклоняясь от цепких колючек. Земля была скользкой от толстого слоя опавших листьев и росы, воздух — влажным и тяжелым. Солнечные лучи едва проникали сюда, рыжий кустарник стоял плотной стеной. Вдруг впереди что-то ярко зазеленело. Это солнце, прорвавшись сквозь густые заросли, заискрилось и заиграло на каждом листке.

— Вот и моя поляна! — воскликнула Чармиан. — Сейчас посмотри налево — и ты ее увидишь.

Это была совсем крохотная мшистая полянка, залитая ласковым топазово-желтым сентябрьским солнцем, теплым, как запах свежеиспеченного деревенского хлеба, уединенная и отгороженная от мира. Мы уселись на плаще, который расстелила Чармиан, и, закурив, следили, как синие кольца дыма плывут и тают в неподвижном воздухе.

— Дом внутри очень красив, — сказала Чармиан, — даже не подумаешь вначале. Комнаты большие, светлые и прекрасно обставлены. Элен сказала, что Эйрли нравится это обманчивое внешнее уродство — тем приятнее неожиданный контраст.

Она легла на спину и закрыла глаза. На ней были брюки и светлый свитер. Этот костюм очень шел ей, в нем она была похожа на студентку, приехавшую на каникулы в деревню.

— Как Элен?

— Хорошо. Только слишком много работает.

— Тебе известно, что у нас была Джейн?

— Она говорила мне, что собирается навестить тебя.

— Эван выгнал ее. — Чармиан по-прежнему лежала с закрытыми глазами, и на губах ее играла чуть насмешливая улыбка. — Вначале все было хорошо, она держалась очень спокойно, и он был даже рад ее приходу. А потом он начал, как обычно, грубить мне. Мне-то было наплевать, я уже давно не обращаю на это внимания, но Джейн набросилась на него, как тигрица, стала защищать женское достоинство. Она заявила, что ни одна женщина не выдержала бы и пяти минут с таким грубияном, как он, и ему не мешает хотя бы теперь вести себя прилично. Он посмотрел на нее, прищурив глаза, и сказал: «Джейн, я тебя ударю, если ты не замолчишь». А когда она неосторожно заявила, что наилучшим выходом для меня будет, если он сопьется и умрет от белой горячки, он действительно попытался ударить ее, но промахнулся. Джейн шлепнула его по руке и тут же высказала все, что она о нем думает, а потом…

— А что делала ты в это время?

— Смотрела на эту комедию, — ответила Чармиан, вспоминая все словно с удивлением, — просто смотрела — и все.

— Что же было дальше?

— Он взял ее за руку и вывел из комнаты. Вид у обоих в этот момент был вполне миролюбивый, как ни странно. Я пошла было за ними, но Эван захлопнул перед моим носом дверь. Потом я услышала, как закрылась входная дверь, и в комнату снова вошел Эван, демонстративно отряхивая руки. Разумеется, тут же примчалась belle-mère узнать, что случилось. Эван ей сказал: «Я только что выставил за дверь эту Кроссменшу и не велел больше Чармиан пускать ее на порог». Разумеется, мамаша не замедлила одобрить его действия. «Ты поступил совершенно правильно, совершенно правильно, Эван», — сказала она. Я ушла к себе и легла спать.

Она умолкла, на лице ее уже не было прежнего спокойствия.

— Теперь дело дошло до открытых скандалов. Джейн позвонила через час и просила меня не принимать все близко к сердцу, ибо я не отвечаю за грубость Эвана. Мне пришлось встать с постели, чтобы подойти к телефону, а мне так не хотелось. Скандалы! Мне показалось, что Хелена жива. Она не возражала бы против скандалов и сцен. Ей, бедняжке, так их не хватало.

— А теперь как он себя ведет?

— Невозмутим, как и следовало ожидать. Изображает из себя этакого сельского джентльмена или что-то в этом роде — беззаботен, добродушен, весел. Ходит в шортах, нашел где-то старую газонокосилку, смазал ее, почистил и стрижет траву на лужайке перед домом. А потом ложится отдыхать и не выходит ко второму завтраку.

В лесу раздался шорох, хрустнула ветка.

— Птица или заяц? — сонно спросила Чармиан.

— Не знаю.

Она положила мне руку на колено.

— Здесь хорошо, правда? Мне даже порой кажется, что мы с тобой сейчас просто отдыхаем, что мы вполне счастливы и у нас нет никаких забот. Помнишь, как ты приехал в Брюгге, чтобы увезти меня на каникулы домой, и мы плыли на пароходе по каналу?

Это было восемь лет назад. Для Чармиан — почти вечность.

— Знаешь, чего мне хочется?

— Нет. Чего же?