Она посмотрела на Проповедника. На ствол его пистолета. И вдруг снова оказалась в той камере. Ее руки были испачканы кровью. И лицо тоже. Рядом лежали тела ее родителей, брата и сестры. Над ней стоял Габриэль. Из-под спутанных светлых волос сверкали зеленые глаза. Голос Мириад звучал словно издалека, умоляя репликантов остановиться. Красивое лицо Уриэля, обрамленное длинными черными волосами, исказилось от злобы. В глазах Хоуп все еще стояла нерешительность, хотя ее руки уже были в крови. Взгляд Фэйт, когда-то самой близкой подруги Аны, теперь был пуст и холоден.
И
– Что плачем, барышня?
Ана с вызовом взглянула на охотника за головами, изо всех сил стараясь отогнать слезы. Но тщетно. Они лились нескончаемыми ручейками. Потом она посмотрела на Иезекииля, увидела неприкрытую боль в его лице, и земля под ней раскололась, утягивая вниз, в бездну…
– Ана… – взмолился он. – Позволь мне все объяснить…
– Заткнись! – закричал на него Крикет. – Ты делаешь только хуже!
Ана не чувствовала свое тело. Не могла дышать. Все эти нагромождения лжи… Она села на асфальт, обхватила руками колени и стала слушать, как ее жизнь разлетается на миллионы окровавленных осколков.
Проповедник посмотрел на рыдающую девушку, потом на парня, который был почти человеком, и что-то проворчал.
Потом сплюнул на пыльную дорогу и отправился обходить останки машины, не сводя огнемет с Иезекииля. Пилоты машин бесстрастно наблюдали за происходящим, держа под прицелом Ану и Иезекииля, и ждали команды. Может, будет даже лучше, если их убьют, решила Ана. Она просто закроет глаза и будет слушать песню пуль.
Проповедник постучал пальцем по своему горлу и сосредоточенно нахмурился.
– База, прием, это Священная книга. Повторяю, База, это Священная книга. Задание выполнено. У меня тут бонус, который может быть вам интересен. С ним было много проблем, и я решил, что ваши технари захотят заглянуть в голову этой редкой пташки. Меня нужно забрать из…
Мужчина моргнул, услышав странный звук, и обернулся. На земле, виляя хвостом, сидела ржавая металлическая собака. Пес выглядел почти настоящим, но год назад его мех начал изнашиваться, поэтому Ив сняла его и раскрасила металлический корпус в цвет городского камуфляжа. А сейчас он был похож на скелет – сплошь композитные пластины и гидравлика.
Таким он ей даже больше нравился.
Собака держала в зубах красный цилиндр. Он был помечен маленьким черепом с скрещенными костями и штампом «ВЗРЫВЧАТОЕ ВЕЩЕСТВО». Это была самодельная граната, и сообразительный блитцхунд сразу понял, как убрать чеку.
Его глаза светились кроваво-красным.
– Кайзер… – прошептала Ана.
– Гав! – ответил пес.
Термекс вспыхнул огненным ореолом, взрыв был оглушительным. Ану обдало пылью и жаром, и она закрыла глаза. Крикет испуганно прижался к ней. Девушка встала на колени, выкрикивая имя Кайзера. В небо поднялся большой огненный шар. Вокруг клубился черный дым, сверху посыпался дождь металлических обломков. Проповедник неподвижно лежал с широко раскрытыми глазами. Нижняя половина его тела была оторвана взрывом.
–
Ана почувствовала удар в спину, чьи-то сильные руки. Иезекииль поднял ее и потащил за обломки Сандерсаурус. Машины открыли огонь. Она продолжала кричать имя Кайзера и плакать. Пули пробивали кузов и с глухим стуком отскакивали к двигателю. Крикет тоже побежал в укрытие и успел спрятаться за обломками как раз в тот момент, когда раздались громкие удары. Титаны и Джаггернауты обходили их с фланга, под массивными ногами и гусеницами скрипела пыль. Несколько секунд, и машины займут позиции.
Несколько секунд, и они будут мертвы.
– Ана, прости меня, – прошептал Иезекииль.
Один из Джаггернаутов загородил солнечный свет. Поднял автоганы.
Крикет встал перед девушкой, пытаясь закрыть ее своим крошечным тельцем.
– Отвали от нее!
Ана посмотрела в дуло и почувствовала небывалое успокоение. В отличие от Ив, которая хотела сопротивляться из последних сил. Потом она услышала звон стекла. Кто-то тихо выругался. Из покореженного кузова Сандерсаурус показалась рука в розовой пластиковой перчатке.
– Стойте, – прошептала Лемон.
Джаггернаут содрогнулся. Дернулся, словно его ударила невидимая рука. Из его оптических прицелов посыпались искры, а Лемон Фреш сжала пальцы в кулак и одной лишь силой мысли, одним жестом, одним словом сожгла каждую цепь и каждое реле внутри его металлической оболочки.
Лемон выползла из-под обломков, которые продолжали решетить пули. Из разбитой брови текла кровь. Она прищурилась, вытянула руки, подняла ладони, скрючила пальцы и во все горло завопила:
–