Replay

– Как она ушла? – сбивает с мысли, присаживаясь на лавочку. Буквально в десяти сантиметрах от меня. Настолько близко, что слизистые забивает аромат её нежных духов, с нотками цитруса и свежести. Настолько близко. От меня. Что могу коснуться. Шелковистых волос. Гладкой кожи. Не протягивая руку.

– В который раз? – парирую, отворачиваясь. Прикладывая немалые силы, чтобы выглядеть благочестиво в непринужденной беседе. – Я сам ее выставил. Не прожив под одной крышей и пары месяцев. Собрал вещи и вышвырнул за ворота. Кстати, ей приглянулось то, что я выбирал для тебя. Только… В них Алиса оставалась собой, а мне хотелось бы видеть тебя. Злой рок, не считаешь? Слишком продешевил в том, что желал бы сделать своим, а, следовательно, должно было стать бесценным…

– Сев, ты слишком идеализируешь, – произносит спокойно, лёгким движением касаясь напряженной руки, которую накрывает своей ладонью.

– Вовсе нет, – усмехаюсь, вдыхая её аромат, распирающий мышечным спазмом грудную клетку. – Каждый коллекционер желает иметь в своем собрании артефактов оригиналы. Я тоже стремился к подобному, отбрасывая за ненужностью в сторону дешёвые фальшивки. Да, порядком ошибся в твоей оценке. Вместо бережного взращивания, одуревая от вашего сходства, подгонял оригинал под фальшивую реконструкцию, которой всегда по жизни являлась моя бывшая жена. А ты стала той… Той, которую я всегда хотел рядом с собой видеть.

– Быть может, – соглашается с неохотой. – Но на это ушло больше времени, чем на экспресс-курс, которым ты пытался изменить меня в отсутствии выбора… Скорее всего, просто стала собой. Той, что требовали обстоятельства. Возможно той, кем должна была стать…

Её улыбка считывается в голосе, машинально притягивая к себе взгляд. И в следующий же момент я уже приподнимаю навстречу себе её подбородок, проводя подушечкой пальца по окантовке нежных на ощупь губ, шепчущих предостерегающее:

– Не надо. Пожалуйста.

Отрываюсь, убирая пальцы. Опустошая лёгкие протяжным выдохом. Исходя желанием заклеймить в своих руках. Удержать. Не позволив более отдалиться. Что её держит с ним, чёрт возьми? Привычка, сложившаяся за время брака, так и не переросшего во что-то настоящее?

– Годами глушил в себе желание признать свою слабость, – начинаю посредственно, прикуривая вытянутую из пачки сигарету, занимающую руки и отвлекающую от одуревающего запаха той, что сидит со мной рядом. – Стирал мысли о тебе об чужие тела. Не разбрасывался по пустякам, трахая самых изысканных. Элегантно упакованных и выдержанных, точно дорогое вино. Ощущая, на утро после вскрытия каждой из них, послевкусие дешёвого портвейна, от которого самолично прочищаешь желудок, зарекаясь никогда более не пить эту муть… Когда ты ушла, у меня не было времени, да и, казалось, повода для глубоких переживаний на этот счёт. Я был занят другим. Военной кампанией, развернувшейся в полную мощь против Мейера, – усмехаюсь, переводя дыхание глубокой затяжкой. – Алиса упорхнула от меня, будучи беременной. На тот момент я был не в том состоянии и не имел должной информации, чтобы проанализировать её комбинацию. Мейер оказался таким же глупцом, четыре года воспитывая моего сына, о существовании которого я даже не подозревал все эти годы… Пока в плотную не занялся тобой и не возобновил связь с ней, поддавшись возродившемуся безумству. Я предложил ей более выгодные условия содержания, и она беспечно ушла от Мейера. Так же легко, как ушла когда-то и от меня… Правда, занервничала слегка, когда старик заявил свои права на ребенка. Моего ребенка, чёрт подери! Сына, которого эта дура записала на него, тем самым мгновенно окольцевав породистую птицу.

Перед глазами темнеет от ярости, обуревающей мысли в ходе воспоминаний. Кристина не мешает опустошать душу, молча соседствуя рядом. Не комментирует идиотизм моих поступков. И непонятно, приносит ли это мне облегчение или же наоборот усугубляет внутренний надлом.