Репетитор

Н а з а р о в. Сядьте, Алина. Первая к вам просьба: книги по этому списку. (Передает листок.) По-моему, в нашей библиотеке они должны быть все, а нет — достаньте. Второе: соедините меня с полковником Карцевым из ДОСААФ, я у них кое-что выбью для военного кабинета. Никогда не думал, что в такой знаменитой школе такой нищий военный кабинет. Третье: день будет начинаться с газет, если вы не против. С «Правды», «Комсомолки» и «Учительской» — попрошу их мне на стол. Чтобы завтра и всегда — уже без напоминаний, договорились?

А л и н а. А «Литературку» по средам не надо?

Н а з а р о в. Это лучше бы в субботу, на десерт. Евгений Сазонов, да? «Рога и копыта»… (Стер с лица простодушную улыбку.) Так. Теперь — насчет группы продленного дня.

А л и н а. Да! Баба Сима о ней очень беспокоилась. Она сама туда часто приходила — сказки им рассказывала.

Н а з а р о в. Сказки?.. А если я их все перезабыл?

Входит  С у м а р о к о в. Это мрачный, нахохленный человек с палкой; он хром и некрасив, но есть в нем какой-то артистизм.

С у м а р о к о в. Разрешите? Товарищ Назаров, нельзя ли так устроить, чтобы приказы по школе оглашались не на уроке?

Н а з а р о в. Простите, не понял…

С у м а р о к о в. Входит на урок ваш секретарь, формально извиняется и отнимает ни много ни мало, а пять минут…

А л и н а. Это я что, развлекаюсь, Олег Григорьевич?

С у м а р о к о в. Не знаю, милая, но так нельзя. Перед ребятами рождалась планетарная модель атома Резерфорда… И вдруг, пожалуйста! — является совсем другая модель… Сама по себе модель недурна, но не взамен резерфордовской… киса!

Н а з а р о в. Минутку. Алина, это что — приказ о дежурстве в раздевалке?

А л и н а. Ну да. И в буфете.

Н а з а р о в. Вот там и повесить. А если зачитывать — только на линейке с этого дня. Урок — неприкосновенное дело. Поняли?

А л и н а. Я понятливая, Кирилл Алексеевич.

С у м а р о к о в. Благодарю вас. (Удалился.)

А л и н а. Уж для него-то я никак не «киса»! Во внучки ему гожусь… Ехидина! Знаете, что ему надо, Кирилл Алексеевич? Это он ваш характер испытывал!

Н а з а р о в. Пусть, не жалко.

Раздается звонок.

(Глянул на часы.) Так точно, восемь тридцать. (Пошел к двери, замедлил шаг.) Зря мы с этого приказа начали. Пришел, понимаете, новый светоч и всем открыл глаза: как содержать места общего пользования!

А л и н а. А с чего же начинать?

Н а з а р о в. Со знакомства, наверное. Так ведь у людей делается? (Уходит.)

Картина вторая

Кабинет литературы. Класс виден не весь — достаточно осветить, скажем, по столу с каждого ряда, то есть шестерку ребят из 10-го «Б». У  М а р и н ы  М а к с и м о в н ы  нежное и дерзкое лицо. Мальчишеская стрижка, худая шея, косметики — ноль, рост средний или ниже того. Черный свитер с рукавами, вздернутыми до локтей, на протяжении всего спектакля.

Ж е н я. Зачем этот вишневый сад из папье-маше? Лучше совсем не давать сада — по крайней мере, тогда можно вообразить… А то говорят, что он вишневый, а я вижу — липовый!

Смех.

М а р и н а. Ну, хорошо, а тебе кого-нибудь жалко в спектакле? Фирса, может быть? Шарлотту?

Ж е н я. Нет. Епиходова немножко. А что, разве цель была — пожалеть? По-моему, нет. Высмеять! Чехов — не сентиментальный писатель.

Ю л я. Но и не бездушный! Не собирался он высмеивать. Это тебе не «Ревизор».

Ж е н я. Ну вот, попутно «приложила» Гоголя!.. Между прочим, и тут и там на титульном листе стоит слово «комедия».

Т а н я. Можно мне? Знаете, Марина Максимовна, я прохладно отнеслась к спектаклю. Но Раневскую мне вот именно стало жалко! Я вдруг увидела, как она похожа на мою маму. Такая же непрактичная, так же смех и слезы у нее рядом, вместе… В общем, Раневская — она не только помещица, она еще человек.

Ж е н я. Да откуда ей быть практичной, когда вся ее жизнь — сплошное безделье за чужой счет! Трогательная паразитка…

Т а н я. Моя мама всю жизнь работает, сейчас даже на двух работах, и все равно похожа на Раневскую! И ругательства — еще не доказательство.

М а р и н а. Я хочу послушать Сашу Майданова.

М а й д а н о в (нехотя встает). Насчет чего?

М а р и н а. Здрасте! О твоих впечатлениях от спектакля.

Молчание.

Ну, что так туго? Понравилось или нет?

М а й д а н о в. Марина Максимовна, а почему мы это всегда должны докладывать? Ну, одному понравилось, другому — так себе, третий, может, вообще в буфете задержался и не все видел…

М а р и н а. Третий — это ты?