Читаем Репетитор полностью

Репетитор

Это не вранье, не небылица:Видели другие, видел я,Как в ручную глупую синицуПревратить пытались журавля…Чтоб ему не видеть синей далиИ не отрываться от земли,Грубо журавля окольцевалиИ в журнал отметку занесли!Спрятали в шкафу, связали крыльяБелой птице счастья моего,Чтоб она дышала теплой пыльюИ не замышляла ничего…Но она недаром в небе крепла!Дураки остались в дураках…Сломанная клетка…Кучка пепла…А журавлик — снова в облаках!

Н а т а л ь я С е р г е е в н а. А знаете, что он в том сочинении написал?

М е л ь н и к о в. Откуда же? Из «кучки пепла»?

Н а т а л ь я С е р г е е в н а. Он написал: «Счастье — это когда тебя понимают…»

М е л ь н и к о в. И все?

Н а т а л ь я С е р г е е в н а. И все!

М е л ь н и к о в. Может быть…

Пауза.

А вот еду я сегодня автобусом и вижу: достался мне в попутчики Вова Левиков, двоечник мой из седьмого «Б». Стоим мы не рядом, народу — битком, но в просвет между головами, плечами смотрит на меня этот Левиков… любопытно так… То ли букет, который я вез, заинтриговал его, то ли общую оценку он мне выводил… Я поймал себя на том, что скашиваю, черт возьми, глаза… будто виноват! Понимаешь, Наташа, стихов он не пишет. И не читает их. И уши у него торчат необаятельно. И мама его приходит выплакивать троечку. И папа его — горький пьяница. И уроки отвечает он так, что хоть святых выноси… Рассказы мои о событиях и героях доносятся до него как шум… Но вот мы едем в автобусе, и он глядит в упор, а я убегаю глазами! Потому что — не справляюсь с ним, не нахожу ключа. И мы с ним оба это понимаем…

Н а т а л ь я С е р г е е в н а. Чтобы справиться — надо, по-моему, любить вашего Вову Левикова! Вместе с его ушами…

М е л ь н и к о в. Только и всего? Ладно. Начну прямо с понедельника.

Н а т а л ь я С е р г е е в н а. Зачем вы так? Со мной у вас одна ирония… Очень уж бедный паек, Илья Семенович, несправедливо. Вот на уроках вы куда щедрее… Или урок — это ваш, так сказать, театр одного актера? То-то мне аплодировать захотелось в какой-то момент… даже крикнуть «браво»!

М е л ь н и к о в (уязвлен). Не сердись… ты кругом права. Я попытаюсь высмотреть обаяние… в этом ушастом Левикове…

Звонок, прекращающий перемену, а вместе с ней и пьесу. Появляются р е б я т а, словно им предстоит очередной урок. Но предстоит всего лишь поклониться публике, и выходят и с п о л н и т е л и всех взрослых ролей, в порядке, установленном режиссером.

Г о л о с р а с с к а з ч и к а[2]. В 1968 году эта история появилась на киноэкранах. В 1969-м фильм получил Золотой приз на Международном кинофестивале в Москве, в 1970-м — Государственную премию СССР. Фото Вячеслава Тихонова в роли Мельникова пестрели в газетах, образ полюбился и педагогам и старшеклассникам. «Учительская газета» свой отзыв о картине озаглавила «Доживем до Мельниковых!»…

Спрашивается: что же сам-то Илья Семенович? Как подействовала на него благодать такого признания? Смягчился ли он, успокоился ли, убрал ли «иголки»? Смог ли полюбить Вовку Левикова? Не притерпеться, не притвориться, а полюбить? Сработался ли со Светланой Михайловной? Женился ли на Наташе или по-прежнему коротает вечера с мамой, если она жива? Угомонил он свой трудный, неудобный для всех максимализм или, наоборот, заразил им учеников своих — тех, которые его понимают? Красуется ли в историческом кабинете или задвинут в шкаф, чтобы не смущать и не смешить никого, тот медный подсвечник, чья принадлежность Чаадаеву никак не доказана?

Вопросы есть, их задают нам, а мы — извините — возвращаем их вам: данных для полного ответа у нас недостаточно… Доживем до ответа?

1967—1982

Драма из-за лирикиПьеса в двух действиях, четырнадцати картинахДействующие лица

Назаров Кирилл Алексеевич — новый директор школы.

Ольга Денисовна — зам директора по воспитательной работе.

Марина Максимовна — учительница литературы.

Сумароков Олег Григорьевич — учитель физики.

Эмма Павловна — учительница химии.

Мишин Константин Иванович — учитель физкультуры.

Француженка.

Полная учительница.

Худая учительница.