Рена и армия чародеев

— Разве тебя не беспокоит, что Тайрон даже не позвал нас на помощь? Только Рену

— Она чародейка, — рассудительно ответила Тересса.

Коннор с сомнением покачал головой.

— Нет, здесь что-то не то. Неужто ты не понимаешь?

— О чем ты? — Она опустила глаза и нервно теребила в руке перчатку. — Беспокоишься, что Рене грозит опасность? Но мы все в опасности!

Коннор попытался подыскать подходящие слова, но не смог. Тересса была права: Тайрону самому решать, к кому обратиться за помощью…

— Я просто чувствую, что должен идти, — пробормотал он.

— Если мы будем нужны, он позовет нас. — Тересса потрогала Кольцо Вызова на безымянном пальце. Потом вдруг беспечно рассмеялась. — Коннор, ты слишком часто беспокоишься, и не всегда о самом важном… А! Вот мы и пришли!

Коннор вгляделся в темноту. Перед ним таинственно мерцал вход в маленький грот, затерянный в нагромождении каменных осколков рухнувшей скалы. Прозрачной плоской стеной низвергался водопад, образовывая по обе стороны грота неглубокие подернутые тонкой коркой льда водоемы. Огромные древние деревья с морщинистыми стволами возвышались над каменной грудой и словно бы прижимались к горе. Голые ветви их на фоне белого снега казались прочерченными острым резцом. Облитый голубым предутренним светом, этот укромный уголок Мелдрита дышал миром и спокойствием.

«Она неспроста привела меня сюда. Место, где мы хоть ненадолго можем забыть про бедствия и войну». Он повернулся к Терессе с улыбкой.

Ответная ее улыбка была мимолетной. И когда он протянул к ней руки, Тересса вдруг резким движением откинула полу его плаща и нахмурилась.

— Коннор! — воскликнула она. — Ты забыл свой меч!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Увидев ошеломленное лицо Коннора, Тересса расхохоталась.

— Я тут без тебя училась обращаться с мечом, — сказала она, — И хотела показать тебе свое умение.

Он огляделся вокруг.

— Здесь так красиво. Неужели ты хочешь встревожить эту тишину звоном оружия?

— Тишина этого мира уже нарушена войной, — жестко ответила Тересса.

На мгновение по лицу его пробежала тень, грусть мелькнула в глазах. Но в следующий миг Коннор уже был вежливо дружелюбен.

— Ты права. Если желаешь, можем начать.

— Но ты же забыл свой меч! — с напором повторила Тересса. — А пока будешь возвращаться за ним, проснется весь лагерь. Сейчас я свободна, но после восхода солнца придется заниматься совсем другими делами.

— Но ты же сама только что говорила, что идет война. Значит, и это, — он показал рукой на заткнутый у нее за поясом кинжал, — тоже дело.

— Нет, — помотала головой Тересса, — это мое личное дело. Мне же не обязательно владеть мечом, как воину. Просто я хочу уметь защитить себя в случае опасности. О, Коннор, ты большой и сильный. Тебе неведомо чувство беззащитности. Я могу приказывать и командовать, но ведь на самом деле я всего-навсего слабая девушка. — Неожиданно она рассмеялась. — Помнишь, как хвастал Гариан своим геройством во время боя при Хло? Он перед тобой красовался. А весь план сражения придумала и провела я. — Тересса горделиво вскинула голову.

Он помолчал немного, потом посмотрел на нее исподлобья.

— Кого-нибудь ранили?

— Мы потеряли двоих, и нескольких ранило. Конечно, жаль их, но… — Наткнувшись на его жесткий взгляд, она растерялась, — Коннор, уж не собираешься ли ты распускать нюни?

— А тебе нравится такое начало? — медленно спросил он.

Мгновенный гнев вспыхнул в ней, но, сжав зубы, она сдержалась.

— Ты хочешь честного разговора? — настаивал Коннор.

— Да, — кивнула она и с нервным смешком продолжала: — Так давно уже никто не решался говорить со мной честно и прямо. Разве что Лэрис, но и она осторожничает. С удовольствием выслушаю тебя. Но скажи, неужто ты сам не испытываешь радости от выигранного сражения?

— Одно дело горячка и радость боя, и совсем другое горечь потерь.

— Выходит, ты считаешь, что я начинаю любить драку ради драки? Но это не правда! Я жажду схватки только потому, что надеюсь победить. И тогда мы сможем вернуться в наши дома. Станем наслаждаться не музыкой битвы, а мелодией арф и птичьим пением, сможем сменить походную одежду на праздничное платье. И главное будем знать, что сами, своими руками отстояли свободу и завоевали право беззаботно радоваться жизни.

Коннор стоял вполоборота к Терессе и следил за первыми лучами солнца, скользившими по сверкавшим снежным вершинам.

— Похоже на серебряную чашу с расплавленным золотом, — тихо произнес он. — Кажется, вот-вот чаша переполнится и зальет золотым потоком долину.

Тересса, все еще возбужденная разговором, проследила за взглядом Коннора. Она чувствовала, что выиграла этот очень важный для нее спор, хотя Коннор и словом не обмолвился в ответ на ее горячую тираду.

Тересса сбоку рассматривала лицо друга, стараясь угадать его мысли. Солнечные блики загорались в его глазах, зажигали пряди темно-рыжих волос. Странное чувство тепла, покоя и одновременной тревоги охватило Терессу.

«Неужели правда, что, борясь с Андреусом, я и сама постепенно становлюсь подобной ему?» Даже мысль об этом была оскорбительна.