Ремесленники душ

Как обычно в таких случаях, появилась легкая эйфория, и настроение резко улучшилось, правда, пусть их души были и не такие насыщенные, как после жертв Кукольника, но десять человек – это десять человек, как ни крути. Теперь остается только найти аниматрон, чтобы слить их, что являлось большой проблемой без доступа к школьному оборудованию. Просто так заявиться в пункт обмена я не мог – любой ремесленник сразу поймет, если я обменяю такое количество души на деньги. Полученное будет намного больше, чем положено иметь подростку моих лет, и это не говоря уже о том, что мне пока не было пятнадцати и я вообще не мог вести разговоры о сдаче душ без своего опекуна.

Но все равно пройти мимо бесхозных душ, которые никому больше не пригодятся, я не мог. Проклятый родитель загнал меня в такие условия, когда уже не брезгуешь касаться студенистых останков голыми руками.

Вытерев руки о свой платок, который теперь можно было только выкинуть, я огляделся вокруг, чтобы посмотреть, не оставил ли я каких следов своего преступления. За такое полагалось серьезное наказание в виде штрафа, поскольку души умирающих или умерших принадлежали их родственникам. Только они могли ими распоряжаться.

«Вроде бы все чисто», – подумал я, осматривая помещение с помощью камня.

Теперь, когда сияния душ не было видно, я заметил, что от кусков тел отходят в сторону несколько отдельных ворсинок душ, которые вели в угол подвала, что было очень странно, поскольку все куски тел лежали в одном месте и мелкие ворсинки, которые показывали, где капала кровь, также группировались кучно.

Я прошел по следу и носком башмака раскидал кучу мусора. Тускло блеснули серебром лежащие там часы. Я наклонился и поднял их, чтобы проверить. Они не шли, но вот внутри их была вложена фотография молодой девушки.

«Как они сюда попали? – удивился я. – Часы явно принадлежали одной из жертв. Вряд ли девушки-убийцы стали бы хранить в часах фотографии других девушек».

Закончив с осмотром, я поднялся наверх и вручил их удивленному инспектору. Он покрутил их в руках и посмотрел на фотографию внутри.

– Видишь, Джеймс, – обратился он к другу, – а ты говорил: «Что ему тут делать, что он может найти?»

Сержант смутился.

– Мы перерыли весь дом и ничего не нашли.

– Глазастик у нас смотрит другим зрением, – ухмыльнулся инспектор и подбросил в руке часы. – Найдем эту девушку – узнаем, кто это был. Возможно, сможем найти, кто видел его в последний раз. Ладно, ребята, сворачиваемся, – обратился он к полицейским. – Выберите, кто у нас провинился, и пусть стаскивает остатки трупов наверх, негоже оставлять их тут.

Ответом ему был дружный стон.

– Или я сам назначу, – погрозил он пальцем в ответ, и я стал наблюдать, как полицейские стали тянуть спички, выбирая «счастливчика».

– Ладно, у меня еще сегодня несколько личных дел, – инспектор обратился ко мне, – но раз ты теперь живешь тут, не против пропустить с нами вечером по паре стаканчиков?

– Я не пью, сэр, – почему-то смутился я.

– Пинта пива еще никому не вредила, – наставительно сказал мне сержант, – хотя, если не хочешь, насильно тащить никто не будет.

– Нет, нет, я, конечно, согласен! – Я испугался, что откажусь от первых совместных посиделок.

– Отлично, тогда жди нас в участке, мы будем вечером.

Мистер Райт приказал Вилли сопроводить меня назад и, подбросив нас до Хаундсдич, укатил в другую сторону.

– Как дела, Вилли? – Поскольку он правил фургоном, разговаривать в дороге мы не могли. Оставшись же одни, тем более без старших по званию, мы могли свободно поговорить.

– Нормально, Рэдж, может быть, сначала зайдем ко мне пообедаем? – неожиданно предложил он. – А то утром меня вызвали, и я даже хлеб не успел взять с собой в дорогу.

– Конечно! – Я согласился по двум причинам: я тоже был голоден, но хотел увидеть, как еще живут тут люди.

Очень скоро я убедился, что моя комната, снимаемая у мистера Оливера, является хоромами по сравнению с тем углом, где жила семья Вилли. Двухэтажный дом на Фенчурч-стрит, где они снимали комнатушку, вполне прилично выглядел снаружи, поскольку находился на одной из широких и, по местным меркам, достаточно чистых улиц. Но вот внутри…

Я старательно обошел кучу дерьма, что лежала прямо на пороге дома, и тут же вляпался в другую на лестнице.

– Опять мисс Бишеп не убирает за собой, – недовольно проворчал Вилли, тоже наступив в эту кучу. – Сколько раз уже соседи говорили, чтобы не гадила на лестнице.

– Как это вообще возможно? – поразился я. – У нас бы за такое вообще оштрафовали, а за злостные нарушения попросили из квартала.

– Ты живешь в другом мире, Рэдж, – грустно улыбнулся полицейский, – здесь никому, кроме соседей, нет дела до старухи, пока она исправно платит налоги.

– Но ты же полицейский! Неужели нет штрафа за это?

– Гадить на лестнице старухе? – Он засмеялся. – Мы с тобой почти одного возраста, но рассуждаешь ты как ребенок, прости.

Я промолчал и стал подниматься вслед за ним.

– О, какой милый молодой человек!

Когда мы поднялись на второй этаж, из одной из дверей появилась женщина и схватила меня за рукав.