Реквием (ЛП)

Но для Себа это было нечто большее. Он никак не мог понять, почему я хотел проводить так много времени с девушкой. Особенно той, с которой просто дружил. Он переехал в Самнер, когда ему было всего восемь лет. Мы с ним познакомились на тренировке юниоров по лакроссу и быстро подружились. Парень хотел все время тусоваться и заниматься «тупым мужским дерьмом». Присутствие Соррелл раздражало его даже тогда. Себ был вне себя с тех пор, как Соррелл уехала; уверен, что он просто ненавидит то, что сейчас она вернулась.

Словно прочитав мои мысли, мой друг тычет меня в спину.

— Просто помни, — говорит Себастьян. — Это начало младшего года. У нас нет времени отвлекаться. Даже на друзей. Команда важнее всего остального.

Я не всегда хочу придушить Себа. Просто большую часть времени. Этот чувак такой чертовски мелочный. Я дарю ему то, что, как надеюсь, переводится как понимающая улыбка.

— Конечно, чувак. Никаких отвлекающих факторов. Никаких старых лучших друзей. Никаких вечеринок…

— Вечеринки бывают разные. Вечеринка — это всего лишь одна ночь. Способ выпустить пар. Нам почти семнадцать, Тео. Вполне логично, что мы хотели бы трахаться с девушками и напиваться. Соррелл Восс — это плохие новости, чувак. Она чертовски нуждающаяся. Она отнимет у тебя все время. Твои оценки пострадают. Ты потеряешь свое место в команде.

Я смеюсь.

— Солнце взорвется в небе. Урожай пострадает по всей планете. Новый ледниковый период охватит землю, и все человечество погибнет. Восс не гребаный Антихрист, Себ.

— Уверен? — ворчит он.

Я предпочитаю не обращать внимания на этот комментарий.

— Я вполне способен тусоваться и заботиться о своем… — моя челюсть чуть не падает на пол. — Черт!

Девушка, стоящая в дверях класса, имеет мимолетное сходство с моей подругой детства. Но это не может быть Соррелл, не так ли? Я чувствую себя так, словно меня только что ударили под дых. Она…

Блять.

Ее густые, волнистые черные волосы ниспадают каскадом до самой талии. Ее скулы острые, как бритва, щеки розовые, румянец яркий. Ее глаза, левый — ярко-зеленый, правый — поразительно голубой, как лед, ярче, чем когда-либо. Меня пронзает насквозь и пригвождает к моему гребаному месту, когда ее взгляд путешествует по комнате и останавливается на мне. Что, черт возьми, с ней случилось? Я думал, что изменился, но девушка, с которой я вырос по соседству, совершенно неузнаваема. Она превратилась в чертовски невероятную красотку.

— О, отлично. — Себастьян швыряет блокнот на стол. — Теперь еще она и горячая штучка. Это просто… чертовски… здорово.

Его жалобы остаются неуслышанными. Я не могу перестать пялиться на нее. Чувствую себя так, словно пытаюсь удержать равновесие, балансируя на краю пропасти. Шатаюсь. Борюсь, чтобы удержаться на ногах. Каждый момент, который я когда-либо проводил с этой девушкой, проносится в моем сознании одновременно, размываясь и сливаясь воедино. Смех. Поддразнивание. Аргументы. Мелкие ссоры. Просмотры фильмов вместе на диване, ее голова покоится у меня на коленях. Бросание друг в друга скомканными листками бумаги в библиотеке. Прыжки в озеро. Катание на велосипедах по городу. Каждое Рождество. Каждый день рождения. Каждая весна, лето, зима, осень.

Целая жизнь, о которой я забыл.

До сих пор.

Соррелл направляется в мою сторону, лавируя между партами, легкая, небрежная ухмылка играет на ее полных губах; когда подходит ко мне, мое сердце сильно, отчаянно колотится, как будто оно никогда больше не будет биться правильно теперь, когда девушка здесь.

— Ну, посмотрите-ка, кто это. Теодор Уильям Мерчант, — говорит Соррелл. Ее голос стал глубже, чем раньше. С хрипотцой. Более того, это чертовски сексуально.

Странная паника впивается в меня зубами. Что, черт возьми, я должен делать с этим огненным узлом, который разгорелся за моей грудиной? Мне требуется гораздо больше времени, чем следовало бы, чтобы улыбнуться ей в ответ и заговорить, и даже тогда я могу произнести только два слова.

— Привет, малышка.

19

СОРРЕЛЛ

СЕЙЧАС

Ритм его дыхания кажется знакомым.

Насколько мне известно, я никогда раньше не просыпалась в постели Тео, но если верить абсолютно безумной истории, которую он рассказал мне прошлой ночью, то, вероятно, так оно и было. Много раз. Признаю, что чувствовать, как его грудь прижимается к моей спине, его тело обвивается вокруг моего, его руки крепко обнимают меня… все это кажется… черт, это приятно. Как это может быть возможно? И как может быть возможно то, что он рассказал мне прошлой ночью?

Лежа в колыбели его тела, слушая, как Тео медленно втягивает и выдыхает воздух во сне, во мне нарастает ужас.

Я помню Рейчел. Ее смех. Ее улыбку. Как сильно она раздражала меня до чертиков всякий раз, когда мы ссорились. Мы делились секретами, которые шептали друг другу в темноте. Пытаюсь вспомнить, какой была ее рука в моей, когда мы бежали по железнодорожным путям за «Фалькон-хаус», крича и смеясь, и это приходит ко мне так легко, что я без тени сомнения знаю, что Рейчел была настоящей.

Но с другой стороны, есть и дыры.

Какого цвета были ее глаза?