Реквием (ЛП)

— У нас есть контракт, Сэм. Ты приходишь сюда два раза в неделю и заботишься обо всем, о чем нужно позаботиться. Тебе за это очень хорошо платят, помнишь? На следующей неделе у меня вечеринка в саду…

— Я знаю, миссис Мерчант. Знаю. Но по нашему контракту мне так же положен отпуск, и я говорил вам об этой поездке три месяца…

— Нет, нет. Нет, — заправляет свои темные волнистые волосы за уши Лорелея — верный признак того, что она расстраивается. Глубоко вздыхает. — Я говорю, Сэм. Пожалуйста, не перебивай меня, когда я говорю. Это очень грубо. Теперь ты знаешь, что мне нужно, чтобы сад был абсолютно идеальным для этой вечеринки. Мне нужно, чтобы о газонах позаботились. Я не могу допустить, чтобы окантовка выглядела дерьмово, ясно? Просто не могу. Теперь, когда кто-то снова будет жить по соседству, я…

Я привык не обращать внимания на свою мать. Она может продолжать болтать часами. Хотя мне жаль Сэма, нашего многострадального садовника. Я удивлен, что он не уволился много лет назад. Схватив сумку, я кладу в карман ключи от «Мустанга» и задвигаю стул обратно под стол.

Лани смотрит на меня темно-шоколадными глазами — глазами, как у нашей мамы и у меня — и одаривает меня дрянной, дерьмовой ухмылкой.

— Если ты не собираешься есть свои фрукты, тогда почему я не могу их съесть?

— Потому что я мудак, — ухмыляясь, я отдаю ей тарелку с остатками моего завтрака. — Хочешь подвезу?

Она смотрит на меня с притворным ужасом, как будто может упасть со стула.

— Ни в коем случае! Это мой первый день в новой школе. Последнее, что мне нужно, это чтобы кто-нибудь из моих новых одноклассников узнал, что я состою в родстве с печально известным Тео Мерчантом.

Я показываю ей язык.

— Вероятно, это единственный способ завести друзей, Букашка. Как только люди узнают, что ты моя сестра, они облепят тебя, как мухи дерьмо.

— Тео! — Лорелея зовет через всю кухню. Она раздражена — устала сегодня иметь дело с идиотами. — Никаких ругательств. Ей четырнадцать лет…

— Она слышала, как ты говорила и похуже, — парирую я.

— Я ее мать. Мне разрешено ругаться в ее присутствии. Не делай этого, пожалуйста.

Я хмуро смотрю на нее.

— Подожди. Ты только что сказала, что кто-то переезжает в дом Воссов?

— Да, детка. Какая-то женщина, которая знала мать Соррелл. Она душеприказчик своего имущества. Хотя не задержится надолго. Как раз достаточно времени, чтобы увидеть, как Соррелл устроится в «Туссене». А потом отправится обратно в… одному богу известно куда. Откуда бы она ни пришла.

— Подожди. Соррелл будет учиться в «Туссене»?

— Да. Сегодня. Она будет жить там, — с отвращением говорит Лорелея. — Полагаю, что она не может поселиться в доме одна. Ей еще нет восемнадцати. Это преступление, что такое прекрасное место было оставлено ребенку. Его следовало бы продать. Мы бы купили. Расширили сады…

— Соррелл сегодня будет в «Туссен»? — повторяю я.

— Да, Тео. Ради всего святого, не тормози! Тот дядя из Нью-Йорка, который приютил ее после смерти Хилари, в конце концов решил, что Соррелл достаточно взрослая, чтобы вернуться. Она и та женщина-исполнитель вернулись вчера поздно вечером, поэтому мне нужно, чтобы эта вечеринка в саду прошла успешно, чтобы… — Лорелея снова поворачивается к Сэму, болтая о том, как важна для нее эта вечеринка и как она не может облажаться перед осиротевшей дочерью Джеймса Восса и кем-то там еще.

Я уже ушел. Вон из кухни. Дальше по коридору. Через парадную дверь.

Соррелл будет учиться в «Туссен».

Когда были маленькими, Соррелл и я пекли пироги из грязи на заднем дворе Воссов. Хилари Восс была гораздо менее невротичной, чем моя мать. Ей никогда не было дела до того, что мы устроили беспорядок. Она обычно позволяла нам рисовать пальцами на стенах гостиной в их красивом старом кирпичном особняке, и Лорелея была в ярости по этому поводу. Я помню, как даже сказал ей, когда мне было лет семь: «Какое это имеет значение? Это не твой дом». Она пригрозила засунуть мне в рот кусок мыла за то, что я дерзил ей из-за этого. Но из разговора, который последовал после этого, я очень быстро усвоил две вещи: у моей матери, такой трудолюбивой и доброй, какой она только могла быть, была обида на весь свет. И она так завидовала Хилари Восс, что ее тошнило.

Начнем с того, что Хилари была замужем за Джеймсом. Джеймс и моя мать встречались еще в средней школе в течение многих лет. Лорелея провела большую часть своих подростковых лет в доме Воссов, и эта гостиная была ее любимой комнатой во всем доме. Для нее это была священная земля. Лорелея не уехала в колледж. Она рано получила значительное наследство от моих бабушки и дедушки — моих бабушки и дедушки, которые сказали Лорелее, что состоятельной женщине неприлично работать или беспокоиться о высшем образовании. Итак, Лорелея осталась дома и ждала Джеймса. Вот только Джеймс вернулся из колледжа после окончания с незнакомкой под руку, а обручальное кольцо, фамильная викторианская реликвия Воссов, довольно уютно сидело на безымянном пальце левой руки этой незнакомки.