Реквием

– А помнишь, как мы первый раз заселялись в общежитие? Бросили вещи около вахтера и пошли искать коменданта. А когда вернулись, ты попросила какого-то парня помочь взвалить тебе на плечи рюкзак. Потом схватила огромный многообещающего вида чемодан в одну руку, внушительную сумку – в другую и бегом помчалась на четвертый этаж. Ты бы видела округлившиеся глаза и отвислую челюсть того парня! Он-то, бедняга, с великим трудом удерживал твой рюкзак, пока ты нащупывала и натягивала на плечо вторую лямку. Здоровая была, чертяка. Длинная, тощая, но жилистая. А так, бывало, идешь в своем неизменном сарафанчике, на вид такая хрупкая, миленькая, беззащитная. И никто не догадывался, сколько силищи в этом нескладном цыпленке-переростке.

«Опять наши слова не имеют никакого отношения к сегодняшнему дню», – подумала Лена и подтвердила слова подруги:

– Имел место такой случай. Денег родители не давали, но на первое время снабдили всем необходимым. Харч свой был. Как сейчас помню: в моем рюкзаке тогда было два ведра картошки, четыре трехлитровые банки консервированных овощей и приличный шмат соленого сала. И в чемодане, и в сумке много чего полезного было упрятано. На полгода в город уезжала. К тому же первый раз. Да… сельская закалка нешуточная. Помню, как на спор отчима на закорки вскинула и бегом по двору. Он был вдвое меня тяжелей. И ничего. А теперь вот три кэгэ в зубы – и больше не моги. Сердце, позвоночник, ноги… И всё это окончательно и бесповоротно.

«Не замечаю, как повторяю Иннины фразы», – подумала про себя Лена, приподнимаясь на локте и с насмешливым осуждением оглядывая свою полновато-рыхлую фигуру, с рельефно выделяющимися под тонкой ночной рубашкой характерными «деталями».

– Твои одиночные прогулки в студенчестве перед сном никогда не забуду. Особенно ту, последнюю.

– Я догадывалась, что, гикая и улюлюкая, парни не побегут за мной. И все равно страх как сумасшедшую гнал через кусты и бордюры к выходу из парка. Знала, на свету, на проезжей части дороги не тронут. Долго еще сердце колотилось при одной только мысли, что они могли бы со мной сотворить.

– Ту ночь мы просидели на подоконнике. Струились звезды в небесах, пахло акацией. Нам было страшно, беспокойно и грустно. – Инна вздохнула.

– А помнишь, как на зимних каникулах поехали в деревню? Билетов не было, проводники двери туго набитых вагонов не открывали. Не удалось прорваться даже в тамбур, где можно было надышать и согреться. Двенадцать часов простояли на сцепке между вагонами. Страшно громыхало под ногами железо. Морозище. Ветрище насквозь пробирал, а мы в городских ботиночках. И не заболели. Без происшествий добирались. Дома у тебя сразу в валенки переобулись – и на печку! Я не реже чем раз в год обязательно стариков проведывала. А когда они стали немощными, так и чаще. Они ждали.

– А теперь поезда пустые ходят.

Успокоившись немного, Лена снова легла рядом с Инной. А та пугающе неподвижным взглядом уставилась в потолок. «Может, я ее чем-то обидела?» – заволновалась Лена, чутко прислушиваясь к дыханию подруги.

А та сама ненавязчиво напомнила о себе тоскливым вздохом.

6

– Борись за жизнь, – тихо произнесла Инна.

– Хочешь сказать, что впереди меня ждет немало открытий, ради которых стоит задержаться на этом свете? Не исключено, что и теперь еще я чего-то не успела испытать и попробовать? Чего-то такого, что мой строгий разум не мог и предвидеть? Допустим, поцеловаться с акулой через толстую стеклянную стенку аквариума, что уже сделал мой внучок. И как всем этим распорядиться? – Лена шутила и слегка иронизировала. Она ждала и боялась серьезного разговора с подругой.

– Не злись, пожалуйста. Но когда припечет, оттягивать агонию не стоит. Добиться отсрочки можно только ценой определенных уступок. Но они слишком дорого обходятся. Не сосредотачивайся на болезнях и невзгодах, бросай работу и продолжай писать до последнего, пока не похолодеет рука, держащая перо. Не распыляйся. Торопись. Ты еще много успеешь. Да, кстати, ты привезла мне обещанный журнал с твоим интервью? Не зажилила?

Лена открыла тумбочку и достала из-под вороха Кириных газет припрятанный экземпляр.

– Зачем скрываешь от сокурсниц?

– Потом узнают, когда…

Инна жадно вцепилась в глянцевую обложку.

– Не каждый день наших подруг балует пресса своим вниманием. С картинками? Не обидишься, если я не утерплю и сразу прочитаю или хотя бы полистаю, просмотрю?

– Валяй, если не устала, – с нарочитым безразличием ответила Лена.

Конечно же, ее волновало мнение подруги.

– Со вкусом подобраны фотографии. Хвала редактору! Текст легкий, прямо-таки воздушный, похожий на экспромт. И умный. Не корпела над ним месяц, с ходу отвечала на вопросы корреспондента?

– Так точно, товарищ командир, – с улыбкой ответила Лена, поняв, что интервью Инне понравилось.