Реквием

– …А стыдного в твоей жизни много было? – зашептала Инна.

– Случалось. И стыдно было, и горько, и обидно одновременно. И даже смешно. Один подлец нехорошее письмо подписал моим именем, чтобы меня с проректором поссорить. Мне чуть дурно не сделалось, когда узнала. Противно было оправдываться, объясняться. Я как оплеванная ходила. Проректор все равно не поверил и при случае отомстил мне. Я, конечно, сразу вычислила обидчика, но что-то предпринимать было уже поздно. Не знаю, чувствовал ли он свою вину, переживал? Его давно уж нет. Молодым ушел из жизни.

А как-то поставила я одной заочнице двойку, так она пошла к заместителю декана и что-то гадкое обо мне ему наговорила. Захожу я отчитаться по ведомостям, а он как накинулся на меня! Слюной брызжет… Я не пойму, в чем дело… Потом сообразила. Обидно было, что поверил. Неловко стало после этой истории встречаться. Избегали мы друг друга. Я всегда к нему с уважением, а он… В плохое почему-то всегда скорее верят.

Еще один заочник на ум пришел. Принимаю я зачет. И вдруг он говорит: «Привыкли нас оценивать, а сами-то знаете то, о чем нас спрашиваете?» Я, ошарашенная его наглостью, в первый момент растерялась и чуть дрожащим от обиды голосом начала формулировать ответы на вопросы его билета. Потом мой голос окреп. И тут я опомнилась и сердито взглянула на студента. Понимаешь, он был много старше меня, седовласый морщинистый и какой-то желчный, а я худенькая, как девчонка. Ты же знаешь, я всегда моложе своих лет выглядела и этим вводила людей в заблуждение. Это теперь у меня «пивной» животик.

– Ты же не любишь пива.

– Из-за больных почек мне приходится ежедневно выпивать по полтора-два литра воды сверх обычной нормы.

– Всего-то дел, что заочник смутил. Еще в каких грехах хочешь повиниться? – шутливо спросила Инна, почувствовав неограниченную откровенность подруги.

Неожиданно Лена рассмеялась, да так, что ей пришлось с головой одеялом накрыться. Успокоившись, она удовлетворила любопытство подруги:

– Представляешь, иду я с работы и вдруг вижу, внучок ручонкой мне машет. Он с Андрюшей в скверике гулял. Я заторопилась к ним, не заметила едва выступающего из опавшей листвы бордюра и упала на больные колени. Попыталась встать, но завалилась сначала на бок, потом на спину и, как майский жук, никак не могу перевернуться. Елозила, елозила, пока сынок не подскочил. Водрузил он меня на скамейку, успокоил. А мне стыдно от своей беспомощности и смешно. Вспомнила ироничные слова соседа-пенсионера: «Что мне теперь нужно? Кефир и теплый сортир». Не хотелось бы дожить до его лет, вернее, до его состояния.

А раз возвратилась из командировки и – о ужас! – в моей спортивной сумке гостиничное полотенце! Видно, я сразу после бассейна заторопилась на самолет.

– И давно это случилось?

– Лет десять прошло с тех пор.

– Не журись. Можешь быть спокойной – не посадят. Срок давности преступления и срок предъявления претензий давно истек, – рассмеялась Инна.

– Я в следующий приезд отвезла это злополучное полотенце и в качестве моральной компенсации подарила горничной духи.

Лена помолчала немного и снова приступила к исповеди, хотя Инна уже не приставала к ней и не выспрашивала. Видно ей тоже требовалось выговориться.

– Тяготит меня один непреднамеренный грех. Я чуть семью не разрушила.

– Ты?! – совсем не преувеличенно изумилась Инна.

– Сделала я одному доценту комплимент, мол, ни одна женщина не пройдет мимо, не запомнив вашего лица. Ну, что-то в этом духе. Человек на самом деле был не только яркой внешности, но и обаятельный. У него росло трое прекрасных сыновей. Я гордилась, что среди моих знакомых есть такой порядочный человек, примерный семьянин, поэтому искренне выразила ему свое мнение о нем. А он, оказывается, почему-то переживал по поводу своих внешних данных. Но очень скоро после нашей встречи этот мужчина точно с цепи сорвался – его сестра мне жаловалась, – и жене потребовалось много сил, чтобы сохранить их брак. Но, признавая свою вину, я не нашла в себе мужества сознаться ей в содеянном.

– И что бы это изменило?

– Все равно совесть мучает. Меня успокаивает лишь то, что Валентине хватило мудрости и терпения удержать отца своим детям. Представляю, каких нервов это ей стоило! До сих пор переживаю. Встань на мою точку зрения и сразу поймешь мои страдания. Меня оправдывает лишь то, что я без всяких плохих побуждений сделала комплимент.

– Могу понять. Был у меня один друг. И вот совершил… небольшую подлость: обманом заставил за себя работать другого. И награду за эту работу получил. Начальник его уговорил так поступить. Бедняга так страдал от своего непорядочного поступка, что заболел и умер. Хороший был, в принципе, парень, умница, с юмором, но неудачник. И вдруг такое сотворил на свою голову…

Лена, сочувствуя, прерывисто вздохнула.