Ректор моего сердца

Но он поймал меня за руку. Обхватил за талию, сделал резкое движение. Я не видела его, только почувствовала – меня словно развернули в танце, и я оказалась у него на коленях. Крепко обнял, прижал мою голову к своему плечу.

Не успокоилась. От внезапных объятий, от его близости зарыдала еще сильнее. Словно почувствовала, что сейчас можно.

Упиралась руками в его грудь, пыталась встать, но он легко удерживал меня, чуть покачивая, и гладил по голове.

– Ну все, девочка… Извини. Я перестарался. Перегнул палку. Конечно, я никому не раскрою твою маленькую тайну… – сейчас его голос был бархатным.

Что?! Я не поверила тому, что услышала. Герат извиняется? Я сижу у него на коленях, он крепко, но бережно, горячо и нежно обнимает меня, укачивает, как ребенка. И извиняется. Кажется, это я должна извиняться, что ударила его.

Хотя, конечно, и ему есть за что. Конечно.

Слезы остановились так же внезапно, как хлынули. Я попробовала отстраниться, хоть не очень-то хотелось. В его руках было на удивление комфортно. Вроде огненный, а ощущение надежности не меньше, чем с любым земным. Только горячее. Казалось, пламя, живущее в его сильном теле, сжигало, расплавляло заслоны, что мы выставили друг от друга. Тело и даже душа плавились, расплывались, теряли силу сопротивления.

Он позволил лишь отстранить голову. Мое лицо оказалось рядом с его лицом. Щекой я ощущала жар его кожи, хоть и не прикасалась.

О господи, что происходит? Он только что угрожал мне, сейчас все располагает к… поцелую. К близости, к тому, чтобы сжечь заслоны совсем.

– Зачем… вы… так… сказали?! – охрипшим и срывающимся голосом спросила я. – Зачем угрожали мне?!

– Ну прости. Перестарался, – с непонятным вздохом сказал Герат.

Огненный взгляд скользнул с моего лица ниже, к необычно глубокому вырезу, под которым грудь вздымалась от неприлично глубокого дыхания. Кажется, Герат напрягся, а у меня закружилась голова.

Я сжала зубы, представила внутри поток холодной воды и попробовала встать. Он, словно по привычке, удержал меня. Но тут же усмехнулся:

– Так и верно невозможно разговаривать.

Его рука оказалась под моими коленями, он приподнял меня, как ребенка, и пересадил на скамейку.

– Посидите, Илона. И послушайте.

Пару раз глубоко вздохнул, к нему вернулись спокойствие и сдержанность.

– Разумеется, у меня и в мыслях не было раскрывать вашу тайну. Я не для того помог вам и трачу на вас время, чтобы отдать в руки королевских следователей. Слишком ценная вы претендентка, – сказал он. – Но меня бесит эта ваша иллюзия! Вы сохраняете ее даже на конкурсе, где она мешает. Но, хорошо… я мог бы понять, зачем это нужно, если бы вы объяснили! Но ведь нет! – теперь в голосе Герата послышалось свойственное ему легкое раздражение. – Вы отказываетесь объяснить даже мне. При том, что я и так уже узнал о вас достаточно. Так что, тарра Илона, когда я якобы угрожал вам, то всего лишь пытался показать разницу между нормальными, доверительными отношениями и отношениями официальными, в которых никто никому ничего не должен, как только деловой договор теряет силу. Вы же понимаете, что я в любой момент могу сам снять вашу иллюзию. Просто я, в отличие от вас, забочусь о ваших ощущениях, – он коснулся рукой ударенной щеки. – Хорошо знаю, как чувствует себя тот, чью иллюзию сорвали насильно. Мне хотелось бы, чтобы вы сами доверили мне свой облик или что там у вас.

– Вы… хотите, чтобы я вам доверяла? Чтобы у нас были доверительные отношения? – растерянно переспросила я. Все, что произошло во время этой нашей с ним встречи, не укладывалось в голове, а в теле все еще бродило волнение от его близости.

– Представьте себе, – улыбнулся он краем губ немного горько. – Вас это удивляет?

Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Прогнать волнение от того, что он сидит рядом, а тело помнит ощущения от его объятий. Волнение от противоречий, которыми наполнен Герат.

Что ж… Таросси ректор, вы хотите откровенности.

Я могу.

– Признаюсь – удивляет, – искренне сказала я. – Вы хотите моего доверия, но ведете себя странно. Вы помогаете, а потом становитесь жестким и язвительным. Вы заботитесь, а потом загоняете в угол. Вы обвиняете меня в недальновидности, в несдержанности и нервозности. А сами вспыхиваете и злитесь по не всегда понятным причинам.

– Сложно со мной, да? – подчеркнуто мягко и спокойно сказал он. – Я несдержан и гневлив? Да, это так. Приношу свои извинения за эти неудобства. Поверьте, Илона, этому есть причина.

– Причина? – удивилась я. Вообще я думала, всему виной его огненный характер и, может быть, ситуация с Касадрой в последние годы. – Может быть, объясните?

– Нет, Илона, – он усмехнулся и сложил руки на груди, закрываясь. – Не сейчас. Если станете Великой, узнаете обо мне многое, в том числе и это. А сейчас я просто постараюсь не пугать вас.