Реконструкция парадигм (СИ)

— Знаешь, всё и не расскажешь… Мне кажется, что выступление Хиггсона поставило жирную точку, разделив наши пути. Когда всё встало в каком-то смысле на свои места, каждый из нас может и неосознанно, а может и осознанно, но выбрал свою дорогу. Фольт, не знаю, с катушек ли он слетел от всего этого или же и вправду решил, что так куда проще, решил установить связь с хоть кем-нибудь. Я же решил во что бы то ни стало найти решение нашей проблемы, ибо верю, что время всё же живо и всё можно вернуть на круги своя. Хиггсон… Сложно припомнить нашу последнюю с ним встречу. Он всех избегает. Кэтрин ушла в запой, благодаря постоянно возобновляющемуся «топливу». И это не поддаётся логике — пойло вновь и вновь появляется в её бутылке! Марта же… просто странно себя ведёт, почти постоянно молчит и смотрит в иллюминатор, будто видит там что-то окромя холодного и молчаливого космоса с такой же планеткой, вокруг которой мы крутимся, — мне страшно прервать его монолог, хоть я и сам задал ему вопрос, но вот он замолк, задумавшись над чем-то… Ему тяжело, и мне это видно, но при этом мне… Всё равно?

— А остальные? — не уверен, но если покопаться в моей разбитой памяти, то всплывают другие люди, такие же, как и мы, учёные.

— Честно говоря, я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Пути разошлись, и мы, как тараканы, испугавшиеся неожиданно включившегося света, разбежались кто куда. Некоторых уже даже и не помню, к превеликому стыду…

Наш шаттл уже приближается к Хроносу, к стыковочному шлюзу, вытянувшемуся после нажатия Баринковичем кнопок. Неужели я вернулся «домой»? Вспомнить бы ещё, почему я из него ушёл…

Пристыковались… Есть некое волнение внутри меня, словно что-то схватило всё нутро и, сжав его, мешает сделать даже малейшее движение. Краем глаза я вижу, как Баринкович смотрит на меня, но не решается сделать хоть что-то… Он просто ушёл… Пожалуй, даже спасибо ему за это.

Теперь, оставшись на едине, я задумываюсь над тем, что же мне делать дальше. Искать? Но что? Наверное, в наших условиях я не ограничен в выборе, ибо найду в итоге всё. Тогда есть ли смысл волноваться из-за этого? Я хочу найти Марту… Да, с этого и стоит начать!

Расстегнув ремень, я наконец-то выхожу из холодного шаттла, но меня встречает ещё более пустое место… Помню, как тут бурлила жизнь до всего. Звуки наполняли это место, отражаясь от всех поверхностей, они достигали в любом месте, и если тогда меня это раздражало, то теперь этого столь сильно не хватает. Каждый мой шаг теперь лишь разносится эхом, и лишь изредка доносятся какие-то приглушённые шаги. Неужели они прячутся?.. Неужели… от меня?

Воздух тут, конечно, не такой, как на Эдеме. В нём есть какая-то тяжесть и… наверное, как бы парадоксально не звучало, пустота. И вот вновь я донимаю себя странными и глупыми вопросами, но что поделать, такая уж у людей натура — беспокоиться по всякой ерунде, загоняя себя в какие-то психологические ловушки, из которых им самим уже не выбраться без чужой помощи. Существуем ли мы всё ещё? Помню, мы даже выдвигали теорию о том, что, быть может, это всё остаточная «матрица», так сказать. Если брать её за основу, то мы лишь эхо после хлопка, всего лишь силуэты живых, оставляемые солнцем на земле. Если бы это было так, то… Насколько я являюсь мною?.. Без сомнения, я уже не тот, но… осталось ли что-то от… него?

Глупые вопросы опять отвлекли меня, завесив глаза серой пеленою, отчего даже не заметил чей-то силуэт в коридоре справа. Обтягивающие джинсы, босые ноги, белая рубашка и длинная золотистая коса… Это Кэтрин. Стоит ли с ней говорить? Судя по всему, всё решено уже за меня.

— Ты! — она показывает в мою сторону рукой и несётся сюда. — Шальц, мерзавец, взаправду это всё говорил?! Ты серьёзно утверждаешь, что твоё открытие — истина?

О чём она? О каком открытии Кэтрин говорит? Видимо, последствия нашего положения куда более серьёзные, чем мы предполагали изначально. Мы ожидали, что психологическое состояние, работа памяти и эмоциональное состояния изменятся, так как наш мозг не приспособлен к сложившимся условиям и ему необходимо время, необходимы рамки, за которые он мог бы цепляться и не угасать. Можно было бы сказать, что это деменция, но, учитывая нашу бессмертность, а значит, и сохранение целостности мозга, исключено. Что же это тогда? Надо узнать, о чём она говорит, и, быть может, это даст хоть какие-то зацепки.

— Кэтрин, о чём ты гово…