Реконструктор

– Да… Это очень серьезная фигура, несмотря на не очень высокое звание.

– Ну вот! Другой разговор! Как всем понятно, этим информатором является не рядовой боец, тот попросту ничего не знал о планах операции. Уж тем более о предполагаемом налете авиации. Немцы, судя по всему, получили информацию не менее недели назад. Кто был осведомлен обо всем этом здесь?

– Я, – прокашлялся Федоткин, – как автор плана нападения. Старший лейтенант – как командир роты. Командиры взводов…

– Полагаю, что мы можем ограничить этот список теми, кто в настоящий момент жив – и находится здесь, – мягко перебил его капитан. – По этой же причине я не рассматривал бы кандидатуры командира саперного взвода и командира взвода минометчиков…

– Авиация…

– Там уже работают.

– Но…

– Поскольку никто из вас за линию фронта не ходил… – развел руками особист. – У нас остается только один кандидат. Вы согласны?

* * *

– Товарищ майор!

Задремавший у стола Федоткин вскинул голову и протянул руку вправо, нашаривая фуражку.

– Что случилось?

У дверей вытянулся посыльный.

– Через линию фронта перешел боец разведроты. Марат Казин из взвода старшины Красовского.

– Так. И что он сказал?

– Помощи просит. Там, совсем рядышком с немецкими окопами, старшина Красовский лежит.

– Что значит лежит? Ранен, что ли?

– Никак нет, товарищ майор. Не ранен. С ним боец раненый. Вдвоем им его через линию фронта не перетащить, вот старшина и отправил Казина за помощью.

– Им тут что, Невский проспект? Туда-сюда спокойно гулять можно?

– Никак нет, товарищ майор, не Невский здесь. Там часовой немецкий был. Так старшина его задавил. Час точно еще есть, чтобы пройти. За командиром роты побежали уже.

– Черт знает что! – Федоткин помотал головой, прогоняя сон. – Ладно, давайте тащить этого бойца. А Красовского немедленно ко мне! И это… В особый отдел пошлите кого-нибудь, пусть капитана Азарова оповестят.

* * *

Когда из предрассветных сумерек вынырнули темные силуэты, моя рука по привычке дернулась было к пулемету. Но головной прохрипел пароль, и ствол моего оружия качнулся вниз.

– Раненый где?

– Вон там, в ложбинке.

Чуть слышный топот ног, скрипнули жерди носилок, и неясные силуэты проплыли мимо меня, возвращаясь назад. Встаю и я. Здесь делать больше нечего, надо уходить. Но я еще вернусь, и кое-кому здорово поплохеет.

* * *

Когда в сенях затопали сапоги, старший лейтенант Горячев, нервно расхаживавший по комнате, остановился и резко – взвизгнули каблуки – повернулся к входу. Наклонив голову, через порог переступил старшина Красовский. Поставил к стене пулемет и кинул ладонь к пилотке:

– Товарищ майор! Старшина Красовский с бойцами прибыл в расположение части! В строю, кроме меня, один боец, и один направлен в медсанбат.

– Присаживайтесь, старшина, – кивнул на лавку майор.

Но еще раньше старший лейтенант двумя длинными шагами сократил расстояние между собой и старшиной и схватил того за плечи:

– Вернулся, Максим!

– Точно так, товарищ старший лейтенант! Вернулся. Спать хочу, сил нет никаких уже вообще.

– Ничего, старшина, отоспаться время будет, – ответил с места Федоткин. – Пара вопросов у нас к тебе всего есть, а потом спи – хоть тресни. Насчет чая горячего я распоряжусь, да и перекусить что-нибудь сообразим, проголодался небось?

* * *

Ответ на «пару вопросов» затянулся часа на три. И только тогда, когда мой язык стал откровенно заплетаться, начальство, смилостившись, отпустило меня поспать. Как я добрался до дома, как укладывался – не помню ничего. Кто-то что-то меня спрашивал, я спросонья отвечал…

Не помню. Ничего не помню.

* * *

– И что вы хотите этим сказать? – Федоткин неприязненно покосился на особиста.

А тот, словно никогда и спать не ложился, – опрятный и подтянутый, даже чисто выбритый, невозмутимо делал какие-то пометки в своем блокноте.

– Я? – удивился Азаров. – Помилуйте, товарищ майор, да я вообще ничего не говорю! Это все показания ваших же солдат!

– Так… – пригладил волосы майор. – Давайте все сначала, я уже что-то запутался.

– Хорошо, – наклонил голову особист. – Сначала так сначала.

Он перекинул несколько листов блокнота.

– После нападения на немецких часовых никто старшину Красовского не видел до момента его появления на точке сбора. Это подтверждено показаниями почти десятка человек. Что он делал и где находился?

– Он напал на расчет немецкой пушки! – вставил свое замечание ротный. – Она вела огонь по своим, и это видели многие!

– То, что орудие вело огонь, никто и не отрицает, – спокойно парировал капитан. – Вот только Красовского там никто не видел, все это известно лишь с его слов. Ладно. Продолжим. Получив приказание прикрыть отход, старшина вместе с бойцами своего взвода выдвигается опять-таки к позициям зенитчиков. Не стану оспаривать целесообразность такого решения – я все же не строевой командир и чего-то могу и не понимать. Но! Дальше опять непонятно.

– Есть же показания Охримчука и Казина – там все предельно ясно, по-моему… – буркнул с места Горячев.