Реконструктор

Все, готово. И вовремя! Совсем неподалеку от меня хрустнула какая-то деревяшка. Быстрый взгляд поверх бруствера – немцы совсем рядом. Еще один рывок, и вся эта гопа свалится ко мне в окоп.

Ну вот и закончилась игра в поддавки. Подхватываю с земли немецкие «колотушки».

Рывок – первая пошла! Рывок – пошла вторая. Кидаю гранаты с рассеиванием по фронту так, чтобы между взрывами было несколько метров.

Третья – пошла! Нагибаюсь и подхватываю с земли пулемет.

Бух-бух-бух – зачастили разрывы.

Что сделает нормальный солдат, когда неподалеку от него рванет граната? Заляжет – это вполне естественно. Где одна, там и вторая. А где две – там и третья. Абсолютно логично ожидать и четвертой. Гранаты разбрасывались широким фронтом, и залечь немцы должны были практически все. Справа и слева они меня обойти просто не успевали: там еще сохранились остатки проволочных заграждений. И никакой человек в здравом уме и твердой памяти не полезет на проволоку, имея у себя на фланге неподавленную огневую точку. Вот и немцы не полезли. Да и зачем? Они достаточно широко растянулись по фронту на участке порядка пятидесяти метров. Так что шанса перестрелять их всех из винтовки у меня не имелось в принципе. И все бы ничего, да только три рванувшие гранаты вполне перекрывают осколками это расстояние: с этим расчетом и бросались. Вряд ли кто-то из немцев успел разглядеть, что именно вылетело из окопа и рвануло у них под ногами. Достанут ли осколки далее чем на пятьдесят метров или нет? Сомневаюсь, что кто-то озаботился такими вычислениями, – им всем было несколько не до того. Проще залечь, переждать и потом последним рывком свалиться на голову зловредному русскому диверсанту. Гранаты – оружие отчаяния. И если русский начал ими разбрасываться с такой скоростью, совершенно не озаботившись тем, чтобы положить «колотушку» поближе к цели, то это значит, что ему действительно больше нечем воевать и страх совершенно помутил его разум.

Затихло эхо последнего взрыва, и, сплюнув сквозь зубы песок, поднялись в последнюю атаку подошедшие егеря.

И легли.

Атака действительно оказалась последней для многих из них. Рванувшие почти впустую гранаты смогли слегка задеть пару человек. А вот ударивший практически в упор пулемет одной очередью положил чуть ли не половину атакующих.

Все внезапно и страшно поменялось.

Бьющий в упор с двух десятков метров МГ-34 не оставлял ни единого шанса людям, лежащим на практически открытом месте. Положение мог бы спасти отчаянный рывок вперед, пусть и под огнем. Проскочить десяток метров – и забросать окоп гранатами. Это решило бы все. Но не прозвучала вовремя команда… Сразу не бросились, а встать во весь рост под бьющий прямо в лицо пулемет… тут нужны стальные нервы и непреклонная воля.

Кто-то быстрее всех остальных успел понять весь ужас происходящего. Фельдфебель попытался было организовать огонь по окопу, но пробитый сразу четырьмя пулями, умер раньше, чем успел выкрикнуть команду. Пулеметная очередь играючи смахнула со склона еще двоих. Взвизгнул, получив в живот пулю, коренастый солдат, судорожно пытавшийся достать из сумки гранату. Прокатившись по склону вниз, она бесполезно взорвалась в какой-то ямке, разбросав в разные стороны прошлогоднюю листву.

А пулемет все бил…

Вот и лента к концу подошла. Надо менять. Ничего, для этой цели у нас еще кое-что осталось. Выдергиваю кольца у двух оставшихся гранат и зашвыриваю их вниз по склону. Одну и, чуть выждав, вторую. Пусть привыкают к тому, что я бросаю гранаты с некоторым интервалом. Вы же не знаете, дорогие товарищи, сколько их еще у меня в запасе. Вот и лежите, ждите очередного взрыва. А за это время я успею перезарядиться.

Со щелчком встала на место крышка ствольной коробки. Передернуть рукоятку – к стрельбе готов. Вскакиваю, держа пулемет у плеча.

Кто-то копошится там внизу – очередь! Стон слева – щедро отгружаю и туда пяток пуль. Мало? На еще, я не жадный. Быстро оглядываю поле. Явного движения не вижу. Ответных выстрелов тоже пока нет никаких. Неужели все?

Да быть того не может! Не мог же я их всех тут положить меньше чем за минуту? Держа пулемет на изготовку, выбираюсь из окопа.

Поглядим…

Первый недостреленный фриц попался мне метров через пятнадцать. Очередь прошлась ему чуток пониже пупка, и вояка из него теперь был никакой.

Что там говорит Гаагская конвенция по этому поводу? Лечить раненых солдат противника? А что там сказано относительно распятия на кресте? Я малость запамятовал, говорится ли в ней вообще хоть что-нибудь по этому поводу. Склероз… бывает… надо думать, что и командир немцев этой самой Гаагской конвенции не читал. Или читал невнимательно. Вот и у меня странный провал в памяти образовался. И в самом деле, какой спрос с контуженного? Офицер, надо думать, что в здравой памяти, и тот не вспомнил ничего, а что вы хотите от старшины?