Рейс туда и обратно

— А нас Зина и Тоня. Мальчишки, мы так вам рады! Так приятно глядеть на новые, свежие физиономии... Свои ох уж как надоели! Ой, а у вас и котик есть? Мальчишки, дайте нам котика на денек.

— Зинулька, да мы сами котики... Возьмите, а?

Русов и капитан стояли на верхнем, пеленгаторном, мостике. Трап уже свешивался с борта плавбазы, крепили его наверху, а на мостике толпились моряки танкера, вели переговоры с обитателями зверобазы.

— Эй, на танкере! Кто у вас кином заведует? У нас есть «Карьера Димы Горина» и «По тонкому льду»...

— Послушай ты, мордатый, чокнулся? Куда окурки швыряешь?! Тебе говорю, тебе! Взорвать нас хочешь?!

— Капитан и старпом! — зовет с палубы вахтенный штурман. — Поднимайтесь. Капитан-директор ждет вас.

Шумный, веселый говор. Незнакомые лица. Права девчушка Зинулька с плавбазы: так приятно видеть «новые, свежие физиономии». Хрустит под ногами ледок. Над палубой тяжело всколыхиваются развешанные на туго натянутых тросах шкуры, парни в оранжевых брюках и куртках смывают с палубы красные лужи.

Коридоры, трапы, переходы... Многоэтажный город. На нижних палубах, где живут матросы, механики и обработчики, железо прикрыто линолеумом, да и двери железные. Куда-то идут, спешат парни и девушки. Плещет вода в душевой, рокочет унитаз. В одной из кают смеются, в другой кто-то всхлипывает, и голос доносится из-за железной двери: «Да успокойся ты, Анька, успокойся!» Приглушенная музыка, говорок радио: «...задание выполнили на сто один процент...» На палубе выше линолеум цветной, а двери деревянные, с табличками: «Электрик», «Кочегар», «Моторист». Потише тут, ни шума, ни суеты. А на палубе, где расположены каюты командного состава, раскинулись по коридорам ковровые дорожки, в простенках картины; двери матово сияют золотистой полировкой и ярко светятся бронзовые таблички.

Но оказывается, есть еще одна палуба, там, где находятся покои старших командиров флотилии. Площадка. Толстый ковер. Массивная темного полированного дерева дверь. Вахтенный помощник, встретивший капитана «Пассата» и Русова возле трапа, останавливается, поправляет фуражку и галстук, а потом строго-выжидательно оглядывает гостей. И те невольно тоже что-то поправляют в своей одежде, подтягиваются. Вахтенный помощник медлит. Лицо его, с минуту назад доброе и приветливое, становится озабоченно-строгим, официальным. Он вновь взглядывает на гостей, и Русов чувствует, как мышцы лица у него напрягаются, наверно, и его лицо становится каким-то совсем другим, не таким, каким было совсем недавно. Да, сейчас они будут приняты капитан-директором флотилии, командиром громадного, сложнейшего производства. «Наш бог и царь, — шутливо назвал его вахтенный помощник и добавил: — Герой тоже». И это было действительно так, потому что капитан-директор был Героем Социалистического Труда.

Вахтенный помощник осторожно стучит. Прислушивается, кивает — идите за мной! — и открывает дверь. Однако апартаменты! И почему это он, Русов, считал, что в наше время каюты не обшивают красным деревом? Мягкие низкие кресла, надраенная бронза, великолепные светильники, картина в тяжелой резной раме: синь океана, айсберги, шустрый китобоец гонится за китом. Миновав эту, вошли в другую каюту. Была она раза в три большей, чем у капитана на «Пассате». Диваны, кресла, картины, массивный письменный стол и еще один стол — длинный, обширный. Белая скатерть, бутылки, хрустальные фужеры и рюмки, разная закусь в тарелочках и блюдах.

Полный розоволицый, со множеством золотых нашивок на рукавах форменной тужурки, из двери, ведущей, наверно, в спальню, вышел к ним капитан-директор, и Русов уловил запах какого-то очень хорошего одеколона. Протянул руку. Пожатие было крепким, энергичным. Взгляд прямой, властный. Голос низкий, рокочущий, как прибой в рифах.

— Добрый день. С благополучным прибытием в наши широты, друзья. Проходите. Кто капитан «Пассата», вы? Как вас величать? Очень приятно познакомиться, Михаил Петрович. Давайте-ка прямо к столу, а? Времени у нас немного... да и время-то почти обеденное... Филинов! Чтобы ровно час меня никто не беспокоил! Садитесь, друзья. Чем, как говорится, богаты, тем и рады... А, вот и мой старший помощник. Знакомьтесь.

Щеголеватый широкоплечий крепыш так стиснул ладонь Русова, что тот, в общем-то сам человек не слабый, поморщился. Взглянул в его лицо. Суровым было лицо у помощника капитан-директора. Крупные черты, мощный, разрубленный посерёдке подбородок. А потом окинул взглядом стол, к которому их подвел хозяин каюты. Усмехнулся.

«Богаты были» сегодня зверобои винами, кока-колой, и тоникам. И красной икрой были богаты зверобои, крабами, ветчиной, колбасами... М-да, неплохо живут! И, усаживаясь за стол, подумал опять Русов: «Ох, в чем-то мы им очень-очень нужны. Но чем же?»

Сидели как на дипломатическом приеме. Хозяева по одну сторону стола, гости — напротив.