Рейд во спасение

– Понятно, потому отряд такой большой. Чтобы все сделать как можно скорее и без особого шума. Но… почему?

Азазель оглядел их очень серьезными глазами, вздохнул.

– Мир меняется… Да, трюизм. Везде меняется, даже здесь. По мелочи, по мелочи, а по-о-о-отом…

– Пришло время потома? – спросил Михаил.

Азазель взглянул по сторонам, снял со спины рюкзак и с облегчением уронил под ноги.

– Привал!.. Поспим, завтра день будет трудным.

Обизат сказала измученным голосом:

– Я не устала…

– Зато Мишка едва на ногах держится, – сказал Азазель. – Все, отдых, короткий перекус, короткий сон, с утра марш-бросок до цели.

– Какой цели?

Азазель сказал важно:

– Прибудем, все расскажу. А то вдруг Обизат засланная шпионка?

– Обизат, – сказал Михаил быстро. – Не убивай его, у него такое странное чувство юмора. Потом убьем.

Обизат, гневно раздувая красиво вырезанные ноздри, вдвинула кинжал обратно в ножны и надменно отвернулась. Михаил бросил на землю плащ, Обизат послушно легла, а когда Михаил опустился в двух шагах, вместе с плащом перебралась к нему ближе, устроилась, прижимаясь горячим телом, опустила голову ему на широкий бицепс.

Михаил застыл на мгновение, но вспомнил укоризненный взгляд Азазеля, осторожно накрыл ладонью ее плечо, узкое, горячее и плотное.

Обизат счастливо вздохнула и закрыла глаза. Через мгновение Михаил ощутил ее мирное и равномерное сопение. Задние лапки легонько дернулись, по ним пробежала дрожь, словно в испуге удирает от кого-то.

Он погладил по ее плечу, она перестала вздрагивать, счастливо вздохнула и, не просыпаясь, прижалась плотнее, словно щенок к большой и всемогущей маме, что все знает, все умеет и от всего спасет.

Утром он проснулся от немелодичного вжиканья, это Обизат села в сторонке и, вытащив оба клинка, любовно проверила острия обоих, лезвие одного любовно протерла тряпочкой, по другому с азартом водила точильным камешком.

Азазель вынул из рюкзака бутерброды, один подал Обизат. Она взяла без боязни, но с настороженностью, готовая отшвырнуть в любой момент, если он вдруг нападет или укусит за палец.

– Странный запах… Что это?

– Еда, – сообщил Азазель. – С ароматизаторами и красителями. Но есть можно. Смотри, Мишка ест!.. Правда, он все ест, доверчивый…

Она, поглядывая на Михаила, осторожно надкусила, прожевала, вслушиваясь в ощущения, Азазель подмигнул, она ответила сердитым взглядом, но остальное съела быстро и уже без колебаний.

– У вас этим питаются?

– У людей? – уточнил Азазель. – В том числе, милая, в том числе.

Она села рядом, тихая и послушная, смотрит на Азазеля точно так же, как и Михаил, ждет рассказа насчет их таинственной миссии и не спускает взгляда с его рук, когда он вытащил из рюкзака что-то совсем уж непонятное в странных прозрачных мешочках, а затем вынул из них непривычного вида еду, от которой пошел зовущий запах.

– Подогреть? – спросил он деловито.

Михаил не ответил, Обизат не решилась раскрыть рот, а на сухой земле вспыхнул по щелчку пальцев Азазеля огонь, Михаил так же молча разложил на плоских камнях бутерброды и широкие ломти мяса, вытащил бутылки с квасом.

– Обизат, – сказал Азазель, – садись, ешь. Если не отравишься, то и мы потом поедим. Пластик не ешь, это упаковка… Хотя тебе, наверное, можно. Ладно, ешь, хочу посмотреть.

– Азазель, – сказал Михаил с упреком.

Азазель сказал со вздохом:

– Ладно, не ешь. Хоть это и вкусно, но некрасиво… для молодой девушки. Будешь старой – ешь все, тогда можно.

Обизат сказала с вызовом:

– Я никогда не буду старой! И всегда буду служить своему господину.

– Как молодость категорична, – сказал Азазель миролюбиво. – Узнаю себя! Я же молод и романтичен, а вот Мишка старый и скучный. И все время ворчит, ты заметила?

– Не подлизывайся, – отрубила Обизат с достоинством. – Мой господин красив и загадочен. И вообще он романтичен, жесток и когда-нибудь убьет этого чудовищного архангела Михаила, что сотворил этот ад!

Михаил поперхнулся бутербродом, Обизат с готовностью постучала кулачком по его спине.

– Не в то горло, господин?

– Ты ешь, – просипел он, – а то мы сожрем все…

Обизат послушно придвинулась ближе, взяла в обе руки бутерброд, как белка берет орех, а Михаил, кое-как собравшись, сказал с укором:

– Азазель… не все понимают твои дурацкие шуточки. Обизат, он все брешет. Это вкусно.

– Вкусно, – подтвердила Обизат. – Просто невероятно. У тебя хороший слуга.

Михаил сказал с неловкостью:

– Он не слуга, а напарник, который больше знает и умеет, чем я. И вообще это он командир, а не я.

Азазель подмигнул ей.

– Видишь, как брешет? Только не понимаю, зачем. Ответственность с себя хочет снять, что ли?

– Вожди тоже устают, – ответила она серьезным голосом. – Иногда уступают место заместителям, а сами присматривают со стороны. Он очень благороден.

– Слишком, – сказал Азазель. – Благородным можно быть только среди благородных, да и то удобнее быть с более… широкой натурой и демократическими взглядами. Бери мясо, уже готовое, греем только из-за человеческих причуд и привередничества. Мишка у нас такой, капризный. Но ты не обращай внимания.

– Я ему служу, – напомнила Обизат с достоинством.