Рейд

— И потом, красавица, ты передергиваешь. Кто говорил о крови и насилии? Я имел в виду, что прежде чем приступать к новой, великой цели, нужно было поменять сознание. Людей необходимо было отвратить от стяжательства и направить на что— то более благое. Духовное развитие, науку. Что там пригодится в будущем? А общества изобилия — его не будет с прежней психологией. Никогда не будет. Много в Реальности миллиардеров? Мультимиллионеров? Ага. Десятки тысяч? А сколько из них отдали свои состояния народу, пустили их на благотворительность? Единицы? Теперь давайте сделаем допущение на погрешность в виде безумцев и фанатиков. Сколько останется? Не знаете? Ноль!!! Нельзя служить двум господам. Невозможно молиться Богу и мамоне. Это — Евангелие от Матфея, демонесса. По — моему, добавить тут нечего.

— Очень интересная теория, Тахтур, — промолвил Дилморон, подводя итог разговору. — Не все мне подходит, но я не забуду ваши слова. Обещаю.

Атаман лесной шайки протянул будущему монарху одной из планет Иггдрасиля руку. Принц пожал ее без колебаний.

— Вы сделали первый шаг к короне, — сказал разбойник. — Желаю вам успешно завершить свой путь. И мы, простые жители локации станем ждать — может быть, через некоторое время, над Овиумом повеет новый ветер и тучи рассеются.

Интересно, зачем баркидец «сдал» принца Тахтуру? Беды в том вроде бы никакой, но все-таки?

— Будущее покажет, — лик Дилморона был непроницаем.

На том и закончилась их беседа. Пока Махор пускал внизу дым из короткой трубочки, подаренной Тахтуром, мы изготовились к отъезду. Я еще раз быстренько оббежал палубы, чтобы предупредить народ о старте. Около кубрика команды бестолково толклись мои бурые соотечественники. А из — за двери раздался наполненный мучением стон. Я заглянул внутрь нашей маленькой казармы. Начкар Ноздрин лежал посреди помещения прямо на полу и тихонько поскуливал. И чем их там только поили?! Вокруг него суетился Мудрот:

— Не извольте беспокоиться, господин рогатый. Сейчас компрессик на лоб положим. Он все и вытянет.

Гном увидел меня и, наклонившись, доверительно зашептал:

— Только что изволили в сознание прийти. Не в духе проснулись, зеленокожих наружу выгнали. Говорят, что это от жабьего запаха их так корежит. Не выносят они сегодня троглодитский дух, просто не переносят. Ох, забыл совсем! — спохватился Мудрот.

Он залез за пазуху и достал маленький узелок из клетчатой материи:

— Для себя держал, но раз такое дело… Вот, понюхайте волшебный порошочек. Тут измельченная требуха прохиндея ушастого, помет летучей мыши…

— Ер — р — р — р — р! Бе — бе — ер — еррр!!!

— Ой, храни вас Иерарх, как же с души — то рвет. Оно ничего, оно потом полегшает…

— Марш отсюда, бездельник! — Ноздрин навел на меня кроваво — красный, полный страдания глаз. — Поглумиться пришел, Гонзо?

Я протянул ему маленький пузырек с белесой, мутной жидкостью, который мне вручил принц для штабс— капитана. Зелье трезвости, пополам с противоядием. Минотавр жадно высосал флакон и облегченно отвалился. Потом поднял тяжелую голову и выдавил из себя:

— Спасибо.

Я едва успел вылететь в коридор нижнего яруса, как тушка Зайца и вздрогнула и попятилась задним ходом. Оглушительно возопил клаксон. Уж не знаю, кому предназначил Дилморон салют, но этот леденящий душу металлический вопль в округе забудут нескоро.

Проведал Марис. Скорпикора хоть и оказалась занята вылизыванием роскошной каштановой гривы, но в ответ на мое появление на стрелковой палубе негромко, но многозначительно хлопнула хвостом об пол. Я добрался до обжитой конуры своей кельи, ухватил первую попавшуюся в руки книжку и завалился на тахту. Пусть герои немного побудут без меня. Гонзо отдохнет.

Не прошло и пары часов, как мы покинули Ривеленскую пущу. Лес не обрывался опушкой и полем, а переходил в редколесье, где огромных размеров деревья отстояли друг от друга на десятки шагов. Ехать в таком пейзаже было одним удовольствием. К вечеру рельеф местности пошел под уклон, а парковая картинка по сторонам сменилась болотинами, которых становилось все больше и больше. Колеса ковчега чавкали по коричневой жиже, доходившей местами до входного люка.

— Педали прокручивают, — пожаловался хозяин пришедшему его сменить Горготу. — Даже несмотря на шипы.

— Встанем у Джорнея, поменяем шестеренки на передачах, — орк уселся за рычаги и зевнул.

Зайчик рванулся с места и плюхнулся в очередную промоину. Полетели ошметки ряски и клубки водорослей. Распугивая обитателей поймы, наша железная зверюга прибавила ходу.

Глава 6 Броды

«Любому троглодиту более прочих невзгод стоит опасаться среди людей патриотов и предателей. Первых в особенности»

Гонзо — прозревший