Регентство. Людовик XV и его двор

В «Историческом дневнике царствования Людовика XV», автором которого был г-н де Леви, президент высшего податного суда, сказано, что одна из особенностей этого заседания, происходившего с участием короля, состояла в том, что на нем присутствовала герцогиня де Вантадур, сидевшая у подножия трона его величества; то была льгота, которой до нее никогда не имела ни одна женщина и которой она была бы лишена, если бы там находилась королева-регентша, самолично пришедшая сопроводить короля, своего сына, дабы он исполнил эту торжественную обязанность.

После того как второй указ был объявлен, у узаконенных принцев не осталось более никакой надежды.

Граф Тулузский, не жаждавший власти ни до, ни после этого, удалился, чтобы продолжать охотиться в лесах поместья Рамбуйе, где его жена, лишенная, как и он, честолюбия, встретила его со своей обычной улыбкой.

Герцог Менский, малодушный, как всегда, и стыдящийся своего малодушия, удалился, чтобы затвориться в поместье Со и завершить там свой перевод «Лукреция».

— Сударь, — встретив герцога Менского, промолвила его жена, — вследствие вашей трусости герцог Орлеанский стал властелином королевства, а вы, с вашим «Лукрецием», не будете даже членом Академии.

Приняв поздравления от своих друзей, герцог Орлеанский помчался в Сен-Сир, чтобы нанести визит своей старой врагине, г-же де Ментенон, принявшей его с притворным смирением. Он явился сообщить ей, что будет продолжать выплачивать пенсион, который назначил ей покойный король, и, когда она поблагодарила его, сказал в ответ:

— Я всего лишь исполняю свой долг; вам ведь известно, что мне было приказано, и по этой причине я ни в коем случае не стану пренебрегать своими обязательствами; кроме того, я делаю это из уважения к вам.

На другой день после его визита г-жа де Ментенон написала г-же де Келюс:

«От всего сердца хотела бы, чтобы Ваше положение было столь же отрадным, как мое. Я покинула свет, который не люблю, и нахожусь теперь в приятнейшем убежище».

Это был один из последних вздохов, донесшихся из Сен-Сира: с этого времени положение г-жи де Ментенон было не более, чем положением умирающей.

Между тем герцог Орлеанский сформировал регентский совет, оставшийся таким, каким его наметил покойный король.

Помимо регентского совета он создал еще шесть других советов:

совет по иностранным делам, руководимый маршалом д’Юкселем;

военный совет, руководимый маршалом де Вилларом; финансовый совет, руководимый герцогом де Ноайлем;

совет по делам военно-морского флота, руководимый маршалом д’Эстре;

государственный совет, руководимый герцогом д’Антеном;

совет по делам веры, руководимый кардиналом де Ноайлем.

После того как эти советы были созданы, он занялся выполнением сделанных им обещаний, что крайне редко случается с теми, кто приходит к власти.

Парламент получил право ремонстраций, отнятое у него в царствование Людовика XIV.

Господин де Мем, первый президент Парламента, вовремя сумевший переметнуться от герцога Менского к герцогу Орлеанскому, получил должность главного смотрителя мостов и дорог королевства, которая была создана исключительно для него и которой было суждено умереть вместе с ним.

Жоли де Флёри и д’Агессо вошли в совет по делам веры.

Маркиз де Рюффе, генерал-лейтенант королевской армии, был назначен помощником гувернера его величества.

Маркиз д’Асфельд был назначен членом совета по военным делам и генеральным контролером фортификаций.

Маркиз де Симьян был назначен главным королевским наместником в Провансе.

Аббат де Флёри, автор «Церковной истории», был назначен исповедником короля.

Эта последнее назначение, хотя оно и являлось синекурой, ибо августейшему кающемуся едва исполнилось пять лет, было, тем не менее, весьма показательным, ибо со времен Генриха IV место королевского исповедника постоянно занимали иезуиты.

Отец Ле Телье, видя себя оставшимся без должности и не зная, какими впредь будут его обязанности, спросил об этом у регента.

— Это меня не касается, — ответил принц, — поинтересуйтесь у вашего начальства.

Что же касается приказа, данного Людовиком XIV на ложе смерти, отвезти юного короля в Венсен, где воздух был здоровее, то регент, вместо того чтобы увидеть в этом помеху, усмотрел в этом облегчение для себя, так как Венсен расположен к Парижу ближе, чем Версаль, а Париж был средоточием дел герцога и, главное, его удовольствий.

Тем не менее, поскольку придворные врачи, действуя, несомненно, из соображений личного удобства, заявили, что воздух Версаля не хуже любого другого, регент собрал парижских врачей, и те, вероятно по тем же соображениям личного удобства, высказались за Венсен.

Вследствие этого юный король был доставлен в донжон Венсенского замка 9 сентября, то есть в тот самый день, когда гроб с телом мертвого короля был доставлен в Сен-Дени.

Иностранные дворы возместили Людовику XIV ущерб за оскорбления, нанесенные его мертвому телу парижской чернью.