Redrum 2017

Вопреки ожиданиям, девушки свернули не к озеру, направо через поля, а в тополиные посадки, налево. Полоса деревьев уходила от дороги метров на сто, а за ней раскидывался бескрайний луг, где никаким озером и не пахло. В недоумении Федька свернул за ними, пристально вглядываясь в переплетения веток: авось, заметили, да одурачить хотят, кто их, девок, знает. Но нет — четыре силуэта бесшумно шли через сырой сумрак, аккуратно ступая на влажную землю и беззвучно, так что не шуршал ни единый листок, отводя ветви. Федька со всей своей сноровкой не мог так тихо передвигаться и крался, морщась при каждом хрусте из-под ног. Идя за ними след в след, едва не наткнулся на гнездо шершней, лишь по размеренному гулу угадав его в паре метров перед собой. Пришлось сворачивать и огибать опасное место. Вскоре деревья поредели, и Федька увидел луг, ровный, как столешница, покрытый высокой до колена травой, колышущейся под порывами ветерка. Девушки стояли на кромке леса, лицом к лугу, взявшись за руки. На головах их красовались невесть откуда взявшиеся венки, плетенные из ярких полевых цветов. Федька замер и присел, а после и вовсе прилег на прохладную сырую землю. Одолеваемый любопытством, он тихонько раздвинул ветви кустарника перед собой и смотрел, не отводя взора.

Девушки разделились. Наташка развернулась и двинулась обратно в лес, пройдя метрах в пяти левее затаившего дыханье Федьки. Он снова не услышал ни шороха шагов, ни шелеста ветвей, будто и не шел никто вовсе. Трое оставшихся на лугу пришли в движение. И такого движения Федька отродясь не видал. Ломано, неестественно выгнулись они в спинах, раскинули в стороны руки, растопырив пальцы с длинными ногтями. Наклонились вперед, стелясь к самой земле. Головы их раскачивались над самыми верхушками трав. Влево-вправо водили они черными своими головами, словно силясь унюхать что-то утекающее, убегающее от них по ветру. Федька увидел, как шевелятся их бледные губы, раздраженно и озлобленно, и тут же до него донесся почти неразличимый шепоток, нарастающий, вкручивающийся невидимым буром в уши. Две, что стояли по бокам, начали расходиться в стороны, все так же низко наклонившись и остервенело шепча что-то беспокойным травам. Глаза их были широко распахнуты, но шли девушки будто сослепу, шаря расставленными руками в потоках ветра, шевеля когтистыми пальцами. Черными хищными птицами они встали в широкий треугольник. Задрожали, словно озябнув. Шепоток стал громче, добавились нотки хрипотцы, готовой сорваться визгом. Хрипели, шептали они всего одно слово, обомлевший от ужаса Федька теперь это слышал. Жадно дергая головами, принюхиваясь и прислушиваясь, вопрошали они у ветра и трав:

— Где?

— Где?

— Где-где?

— Где?!

— Где-где?!

Не было им ответа. Все так же молчал равнодушный ветер, и играла под ним безразличная трава. Гримасы злобы и бессильной ярости все сильнее и отчетливее перекашивали некогда прекрасные лица, и они нетерпеливо выкрикивали:

— Где же?

— Где-где? Где?

— Где-е-е?!

— Где? Где? Где?!

Забились в неистовстве, запорхали узловатыми руками, защелкали челюстями, одна высоко заверещала, закинув голову вверх к небу:

— Где? Где же?

Остальные верно вторили ей:

— Где? Сука! Где? Где? Мразь! Где?

— Где? Тварь! Тварь! Тварь!

— Где-где? Где? Где-где? Ублюдок! Где!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀