Redrum 2017

Приглядевшись, я пришёл в ужас: это дрожала его рука, до белых костяшек сжимавшая кружку, отдаваясь тремором по всему столу.

«Он перепуган до смерти, — пронеслась мысль в моей голове. — Едва сдерживается, чтобы не свалиться в обморок».

— Ведь, скорее всего, мы умрём этой ночью, — прошептал Ипполит, понурив голову.

Всеволод поперхнулся хлебом и громко закашлялся.

— Что ты несёшь? — хозяин гневно воззрился на охотника. — Не пугай зазря людей.

— Я и не пугаю, а говорю то, что вижу… и чувствую, — ответил он и указал пальцем на Игната. — Взгляни на него.

Все взоры моментально устремились на мирно жующего мясо пленника.

— Он ведёт себя так, словно ему дела до нас нет. Ты бы смог так держаться, находясь в компании пяти вооружённых человек? Зная, что они в любой момент могут тебя пристрелить, как только одному из них покажется, что превращение началось?

— Мы больше напуганы, чем он, — добавил Григорий.

— Дело говорит, — закивал головой Всеволод.

— Да, — тихо произнёс Митрофан, — ты прав.

Меня затрясло. Я не мог поверить: они готовы «опустить руки»?! Они не просто боятся — они смирились с неизбежностью! Храбрятся друг перед другом, а на самом деле трясутся!

— Он совершенно не боится нас, а значит, чувствует превосходство. Так, оборотень?

Но Игнат продолжал грызть мясо, не удостоив Ипполита даже взглядом.

— Но и убить его прямо сейчас мы не можем, — напомнил Митрофан, затем посмотрел на меня так, что слезы навернулись на глаза. — Прости, малец, что так вышло.

Я лишь хлопал глазами, не в силах ничего ответить.

— Я могу открыть ворота, и ты уйдешь, — продолжил он. — Ты ещё слишком молод для такого.

— Если я уйду, то уже никогда не стану мужчиной, — слова сорвались прежде, чем я успел подумать. Но сказанного не воротишь и, горько вздохнув, я добавил:

— Я останусь с вами. Мы сможем его убить!

По неловкому молчанию охотников я понял, что это не так. Они напивались, чтобы забыться; чтобы потерять чувство времени; чтобы умереть, не ощутив ни боли, ни страха.

— А поскольку мы все умрем, — подвел итог Ипполит. — И всё, что произойдёт этим вечером, навсегда останется за этим забором, раз малец никуда не собирается, я бы хотел кое-что вам рассказать. Вот тебе, Митрофан. Очистить, так сказать, душу напоследок.

— Ну-ка, ну-ка, — хозяин уселся поудобнее и скрестил руки на груди. — Я тебя внимательно слушаю.

— Помнишь, год назад у тебя подохла вся скотина на дворе? — Ипполит поднял кружку и сделал большой глоток.

— Помню, — Митрофан прищурился, ещё не до конца понимая, к чему клонит собеседник.

— Так знай — это я её потравил.

Густые брови Митрофана поползли вверх. Он ожидал услышать очередную версию случившегося, на крайний случай, имя злоумышленника, но то, что им окажется сам Ипполит, не мог и вообразить.

— У тебя же тоже всю скотину потравили? — Он непонимающе уставился на товарища, пытаясь собрать в голове всю картину целиком.

— И я тогда на тебя подумал, потому и решил отомстить тебе. Помнишь, мы поспорили, у кого боров больше?

— Помню.

— У меня он оказался больше. А через неделю — сдох вместе с остальными свиньями. Я и решил, что это ты…

— Зачем бы мне так поступать из-за какого-то борова?

— Я разозлился, и не мог думать ни о чём другом. Но ты прав: вскоре я узнал, что это не твоих рук дело, но было уже поздно. Как оказалось, жена перепутала мешки с подкормкой и накормила животных крысиным ядом. Представляешь? А я сгоряча уничтожил всю твою скотину…

— Да-а-а, — Митрофан сжал кулаки до хруста в костяшках.

Я приготовился к самому худшему. Если Митрофан кинется на своего обидчика, то перевернёт стол, и даже не заметит этого. И тот всей тяжестью обрушится на нас с Ипполитом. А мне не хотелось получить несколько переломов, чтобы потом остаться беспомощным перед чудовищем.

Даже в темноте я видел, как напряглись стальные мышцы Митрофана, как пульсировала вена на его лбу, как раздувались ноздри. Он пришёл в бешенство, и сгоряча мог наломать дров. Зачем Ипполит затеял этот разговор? На самом ли деле очищал душу, или хотел чего-то другого?

Григорий и Всеволод не спускали с хозяина глаз, ожидая начала действий. Никто из присутствующих не сомневался, что Митрофан кинется на Ипполита, если и не с ножом, то с кулаками точно.

Я перевёл взгляд на оборотня — тот чуть заметно ухмылялся. Видел ли это кто-то ещё, я не знал, но нарушить тишину не решился.

— А, знаешь, что?.. — воскликнул Митрофан. И это было добрым знаком — он пошёл на диалог — возможно, драки удастся избежать. — Мне тоже есть, о чем тебе рассказать…

Ипполит в мгновение обмяк, точно медуза, выброшенная на берег. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Уж не хотел ли он намеренно спровоцировать драку? Зачем? Может, подобным способом он рассчитывал выйти из игры?

Я не сразу заметил, что к волчьим голосам примешались и голоса сельских псов. Они скулили, лаяли, протяжно выли, вторя своим диким сородичам. Ничего хорошего это не предвещало; животные словно чуяли приближение беды. Я представлял, как собаки рвутся из загонов, роют землю и вертятся волчком, приходя в неистовство.